Энди замолчал, видимо, немного разозлившись.
– Ты не должна верить тому, что сказал Гай. Этот парень говорит, что вздумается, и делает то, что ему нравится.
– Почему ты говоришь это мне, а не своей сестре?
– …Ну, ты права, но ты выглядишь так, как будто не привыкла к подобному обращению.
«Что? Потому что я не выгляжу как девушка, к которой мужчины толпами ходят? Он имеет в виду, что я могла вот так взять и поверить, что Гай честен со мной?!»
Потеряв терпение, Лидия, не мигая, ошарашено смотрела на Энди.
«Почему я должна выслушивать это от него?»
Пускай это и похоже на правду.
Эдгар обвёл её вокруг пальца, потому что она не привыкла к тому, что мужчины обращают на неё внимание.
Но не нужно напоминать, что не стоит воспринимать подобные слова всерьёз.
Она прекрасно всё понимала, и почти поверила Эдгару. Испугавшись этого, Лидия выпросила себе отпуск на каникулы и сбежала в Шотландию.
Он брал Лидию за руку так, словно это совершенно естественно; целовал пряди её волос и говорил сладкие слова. Он смотрел на неё столь нежным, теплым взглядом, мягко улыбался и использовал любую возможность, стоило ей потерять бдительность, чтобы обнять.
Она не могла винить себя за то, что, когда к ней настойчиво подходили раз за разом, она начинала верить, что он может быть серьёзен. Но если она просто обменяется несколькими простыми фразами с мужчиной, она не возгордится и не станет от него ничего требовать.
Вокруг было не так много мужчин, которые были достаточно красноречивы и убедительны, чтобы она хотела верить им хотя бы секунду.
К тому же, Эдгар…
Невольно Лидия взглянула на лунное кольцо.
Это было кольцо, которое Эдгар одел ей на палец. И теперь оно стало обручальным кольцом, которое только он мог снять.
Его мягкое сияние всегда напоминало о графе и не позволяло Лидии вычеркнуть Эдгара из своей жизни, даже если они были далеко друг от друга.
– Тебе не о чем беспокоиться. У меня есть тот, с кем я встречаюсь.
Энди широко раскрыл глаза и открыл рот.
Лидия спросила себя, чему он так удивляется, но тут же поняла, что же сорвалось с языка, и запаниковала, ощущая, как лицо и шея окрашиваются алым.
– Эм, э-э, когда я сказала «встречаемся», я имела в виду… мы ещё не совсем, он просто попросил меня…
– Это правда?
В отличие от взбудораженной Лидии Энди удалось сохранить спокойствие. Он смотрел на неё с подозрением, словно считал всё сказанное ложью.
– Что? Да, это правда. Эм… это один негодяй, которого я встретила в Лондоне… нет... то есть.... в любом случае, это правда.
Взгляд Энди стал ещё пытливее, а на лице явственно читалось откровенное неверие.
– Ты просто набиваешь себе цену?
«Ох, этот парень по-настоящему раздражает».
– Это не ложь!
Лидия, не сумев сдержаться, продолжила упорствовать. Если забыть, что Эдгар пытался сделать на самом деле то... он, действительно, сделал ей предложение. Это правда.
– Хм-м, ну тогда, тебе же лучше. Я должен сообщить об этом Гаю.
Энди ушёл, закончив разговор так, что сразу становилось понятно: он ей ни капельки не верил.
Лидия осталась со смущением, болезненно трепещущим в груди.
Может, она и не врала, но из-за её поведения создавалось ощущение, что Лидия пытается произвести впечатление.
Эдгар не был возлюбленным Лидии. Его сладкие речи и предложение руки и сердца, возможно, были нужны именно для того, чтобы он мог забыть об истинной любви.
Она никак не могла понять, почему, понимая своё положение, только что сказала это всё Энди.
(3) Чего я желаю от всего сердца
<Лондон, Рождественский ужин>
– Милорд, гости прибыли, – сообщил дворецкий, заходя в кабинет в два часа дня.
Эдгару не нравилось, каким получилось письмо, которое он писал, и потому он скомкал его и поднял голову.
– Подготовка к обеду закончена. Можем приступать, когда пожелаете.
– Томпкинс... Скажи начистоту, ты считаешь Лидию привлекательной женщиной?
Дворецкий давно привык к тому, что его господин порой неожиданно поднимает тему, касающуюся женщин, а потому ничуть не удивилась. Он выпрямился, пытаясь казаться несколько выше со своим коренастым телом, и заговорил.
– Да, не могу не согласиться.
– Лидия думает, что она не отвечает вкусам современных мужчин, но я считаю, что это совершенно не так.
– Да, сэр.
– Даже если она говорит, что в родном городке её называли чудачкой, там всё равно может быть пара-тройка мужчин, скрывающих свою влюблённость.
– Я не был бы удивлён такому положению дел.
– А, следовательно, причиной того, что она не вступала в отношения и не получала признаний до сих пор, может быть мужчина, который не допускает этого.
– Как милорд?
– Я? Когда?
– Вы имели неосторожность потерять рождественскую открытку, которую тот джентльмен из ближайшего парка, знакомый мисс Карлтон, попросил вас передать ей.
– О-о, во всём виноват шаловливый ветер, который вырвал открытку из моей руки и обронил в лужу, так что я не терял её. Хотя писать послание бесполезно.
– …Ясно.
– В любом случае, Томпкинс, этот бесстыдный шотландец мог влюбиться в Лидию, и теперь, когда она вернулась назад после длительного отсутствия, возможно, захотел рассказать ей о своих чувствах. Такое может быть.
Эдгар подумал, что, написав ей, смог бы узнать, интересуется ли ей другой мужчина и довелось ли ей оказаться под омелой, но не мог не выплескивать в письме переполнявшие его ревность и желание единоличного обладания, так что он отложил это дело.
Даже обсудив это с Томпкинсом, он не получил ответа на свой вопрос, но граф не хотел долго держать в себе эти мрачные чувства, прочно засевшие в его голове.
– Какой ответ даст Лидия? Если она решит принять ухаживания этого мужчины, моё сердце будет разбито. Кроме того, от меня может отказаться Рэйвен.
– Рэйвен, сэр? С чего бы ему отворачиваться от вас, милорд?
– Он сказал, что хочет служить Лидии.
– И я с ним полностью согласен.
– Знаю, можете вы с Рэйвеном пойти и сказать об этом Лидии? Тогда она, может, выйдет за меня.
– Милорд, семейство Томпкинс служило графскому роду из поколения в поколение и трепетно блюло одно из правил нашего дома. Мы не можем пренебречь приказом графа. Даже если отданный мне приказ невозможно выполнить, я должен попросить вас позволить мне приступить как можно скорее.
Томпкинс сказал это настолько серьёзно, что никому и в голову не пришло бы смеяться. Другими словами, убедить Лидию невозможно.
– …Я шучу, Томпкинс.
Эдгару оставалось только самому отказаться от этой затеи.
– Знаю, милорд.
Дворецкий, губы которого исказила ужасающая дьявольская ухмылка, кажется, тоже шутил.
Эдгар пропустил свои золотистые волосы через пальцы и устало откинулся на спинку кресла.
Ни с того, ни с сего ему стало ужасно смешно так, что граф начал беззвучно смеяться.
Бесполезно было думать о Лидии, которая сейчас находится в далёкой Шотландии.
Эдгару не хватало решимости приблизиться к Лидии, но, как бы не скребли его сердце когти ревности, это была возможность сдаться и оставить Лидию в покое.
Даже если там, далеко, что-то происходит, он никоим образом не может воспротивиться или помешать этому.
– Пора начинать Рождественский вечер.
Эдгар поднялся с кресла.
Для начала, он понятия не имел, достаточно ли у него решимости, чтобы продолжить удерживать Лидию около себя, или, наоборот, ему станет лучше, если Лидия, чувствуя к нему отвращение, покинет Эдгара.
Рождественский вечер должен был начаться ещё днём.
Сегодня гостями, собравшимися в доме Эшенберт, были одни холостяки, которым нечем было заняться на Рождество. Те, у кого не было семьи, те, кто был не в ладах со своей семьёй, и одинокие дворяне, приехавшие из-за границы. Именно такие люди, с которыми Эдгар был знаком и регулярно общался, собрались сегодня здесь.