Через несколько минут девушки вышли на сцену, и из зала сейчас же послышался свист, крики и смех вперемежку с аплодисментами.
Не желая смотреть на представление, Донелла снова приникла к дырочке между листьями.
Было ясно, что все джентльмены в зале полностью захвачены происходящим на сцене.
Вот их женщины выглядели недовольно — ведь на них теперь совсем не обращали внимания.
Глаза Донеллы остановились на графе.
Она была уверена, что разглядела на его губах циничную усмешку, относившуюся к представлению. Впрочем, он сидел достаточно далеко, и ей это просто могло показаться.
Что бы там ни выделывали Китти и Дейзи, они явно имели успех.
Вскоре они исчезли за сценой, а Бэзил Бэнкс вышел на середину и заиграл на маленькой гитаре какую-то популярную песенку.
Оказывается, до этого инструмент лежал на крышке пианино. Мистер Бэнкс играл прекрасно, и мало того, под припев он исполнял чечетку.
Вскоре он закончил, и только тут Донелла заметила, что Китти и Дейзи ухитрились раздеться еще больше.
К вящему ужасу девушки, они сняли верхние половины своих трико и остались в чулках да в цветочных гирляндах на шеях.
Донелла была глубоко потрясена и знала, что ее мать пришла бы в ужас. Как могла она выйти на сцену с двумя практически обнаженными молодыми девушками?
Конечно, Донелла никогда не слышала о «живых скульптурах», мода на которые пришла с континента.
В Лондоне они прижились в некоторых тавернах и ночных клубах низкого пошиба.
До изобретения трико участвовавшие в представлении девушки были совсем обнажены, но не делали на сцене ни единого движения. Когда занавес раздвигался, они стояли на сцене в живописных или вызывающих позах, которые сохраняли до тех пор, пока занавес не закрывался.
Словно не замечая взгляда Донеллы, Китти и Дейзи прошествовали на сцену. Там они приняли вызывающие позы и стояли так несколько секунд.
Затем они стали изменять позы, и каждый раз аудитория встречала это бурными выражениями восторга. Вне всякого сомнения, представление имело успех.
Когда девушки сошли со сцены, Бэзил запел последнюю песню, а они принялись натягивать одежду.
Помоги, дорогуша, — попросила Донеллу Китти.
Донелла была так рада, что девушки оденутся прежде, чем еще раз выйти на сцену, и она охотно им помогла.
Трико ничуть не мешали, и Донелла, подхватив их кружевные юбки и пышные кринолины, помогла подругам застегнуться и привести себя в порядок.
На удивление быстро все они оказались одеты так же, как в начале представления. Меньше чем через две минуты Китти вышла на сцену, держа за руки Донеллу и Дейзи.
Девушки сделали реверанс, и, когда аплодисменты начали затихать, Китти ступила прямо со сцены на пол столовой. Она потащила Донеллу прямо к месту во главе стола.
Когда девушки приблизились к графу, тот поднялся на ноги и пожал им руки.
Благодарю вас за прекрасное выступление, которое так понравилось моим гостям, — произнес он.
Мы надеемся, что вам понравилось, — кокетливо ответила Китти.
Ну конечно же, — не стал отрицать граф.
Лакей спешно поставил возле стола еще несколько стульев, и Донеллу усадили рядом с графом. Китти оказалась сидящей возле мужчины справа от нее, а Дейзи — слева.
Они сидели как раз с теми мужчинами, которых Донелла рассматривала сквозь листья и которые были без дам.
Слуги разлили по бокалам шампанское. Донелла подняла бокал, и тут граф заметил:
А вы — новенькая. Я вас раньше не видел.
Донелла удивилась:
Почему вы так решили?
Я же не слепой, — отозвался граф. — Где та девушка, что на прошлой неделе выступала у Эванса?
Милли заболела, — ответила Донелла, — и в последний момент я поехала вместо нее.
Я не видел вас у Эванса! — заметил граф.
Донелла промолчала, и он спросил:
Почему?
Донелла улыбнулась:
Я никогда не бывала в ресторане Эванса.
А, тогда понятно, — отозвался граф. — Бэнкс поступил очень умно, найдя такую привлекательную девушку на замену Милли.
Чтобы удобнее было разговаривать, граф развернул к Донелле свое кресло и так внимательно посмотрел на нее, что девушка почувствовала себя неуютно.
Нельзя было позволить графу задавать ей слишком много вопросов.
Скажите, — произнесла она, — вы выиграли сегодня скачки?
Да, выиграл, — ответил он. — А откуда вы знаете о скачках?
Мистер Бэнкс сказал, что прием дается для всех участников скачек. Если они были трудными, значит, у вас великолепные лошади.
Очень трудными, — отозвался граф, — так что вы угадали. Вы любите лошадей?
Я очень люблю верховую езду, если вы это имеете в виду, — пояснила Донелла.
Что ж, значит, у нас есть что-то общее.
Я уверена, что у вас прекрасные лошади! — воскликнула Донелла.
Вы, наверное, хотите сказать, что не прочь посмотреть их?
Да я просто мечтаю об этом, — горячо отозвалась Донелла. — Боюсь только, что завтра мистер Бэнкс уедет очень рано, и такой возможности мне не представится.
Интересно, подумала она, а если я скажу графу, что остаюсь в деревне, пригласит ли он меня посмотреть свои конюшни?
Впрочем, это было бы предосудительным поступком, ведь сейчас она, Донелла, всего лишь актриса, приглашенная для развлечения гостей.
Поняв это, девушка промолчала.
Граф продолжал рассматривать ее с непонятным выражением лица. Он спросил:
Если вас зовут не Милли, то как же тогда?
Донелла.
Очень необычное имя. Боюсь, что я ни разу не слышал его ни в одном ночном клубе.
Оно латинское, — объяснила Донелла, — женская форма от имени Дональд.
Она не заметила удивления графа. Словно обдумывая ее слова, он спросил:
Вы ездите верхом в Лондоне?
Я довольно давно не была в Лондоне, — ответила, не задумываясь, Донелла, — но я часто каталась за городом.
Граф приподнял брови и заметил:
Должно быть, человек, у которого вы живете, владеет прекрасными лошадьми.
Да, они прекрасно обучены, — сказала Донелла, думая о конюшнях своего отчима.
Граф промолчал и она спросила:
А вы часто бываете на бегах?
Да, — ответил он. — Если это вас интересует, то могу сообщить вам, что в четверг я участвую в эпсомских любительских скачках и надеюсь победить.
Я слышала об этих скачках, — произнесла Донелла. — Насколько я поняла, дело это весьма трудное. Практически все наездники одновременно являются владельцами лошадей, и тогда становится ясно, насколько велика роль жокея на бегах.
Граф запрокинул голову и рассмеялся.
Я никогда не думал об этом, — признался он. — Впрочем, вы правы, состязание будет очень трудным, и именно поэтому я и хочу выиграть его.
Скажите, а на какой лошади вы собираетесь скакать?
На моем любимом коне, его кличка Раджа, — ответил граф.
Улыбнувшись, он спросил:
А вы что, собираетесь поставить на меня?
Я буду молиться за ваш успех, и это поможет гораздо больше, — сказала Донелла. — Не люблю азартных игр.
Почему же?
Граф задавал вопросы таким тоном, что собеседник не мог не отвечать.
Задумавшись на мгновение, Донелла произнесла:
Я читала о том, что богатые люди теряли целые состояния из-за своего азарта, и тем рушили всю свою жизнь. Это особенно часто случалось во времена Регентства.
Она замолкла на мгновение, а потом добавила:
Но Бруммелю пришлось уйти в отставку, а такие политики, как, например, Фокс, просто одержимы были карточными играми.
Так, значит, вы не только певица и наездница, а еще и книголюб, — произнес граф.
Ну конечно же! — воскликнула Донелла. — Кстати, в вашем доме, наверное, прекрасная библиотека.
О да, — согласился граф, — и я надеюсь заслужить ваше одобрение, отметив, что я пополняю ее каждую неделю.
Это очень хорошо, — согласилась Донелла. — Я всегда считала неправильным, что во многих знаменитых библиотеках нет современных книг.
Об этом девушке рассказывала мать, да и сама она прочла несколько посвященных этому вопросу статей в газете «Таймс».