– Кипят… – шепчет канцлер торжественно.
В отсветах огня и скуластое лицо Калиостро, глаза сощурены в косые щелины. Отсвечивают волоски на пухлых руках. Перстень мага горит тяжко и сильно, как красный глаз зверя…
– Кавалер и брат, – шепчет Елагин. – Почему ты, показавший нам в один миг столько золота, добываешь его теперь в столь многих трудах?
– Для того, мой рыцарь, чтобы и вас научить тайне деланья золота… Однако сегодня я зван на куртаг к князю Потемкину – пора начинать… Но, мой рыцарь, – для троих тут тесно.
– Иду, иду… Да благословит Великий Строитель Вселенной труд искателя философского камня…
– Аминь. Прощайте, рыцарь, до утра…
Кривцов остается с магом с глазу на глаз. В душном подвале они еще не сказали друг другу ни слова. Великий маг, чудной кавалер в китайчатом черном халате, ставит сорокаустную свечу на стол. В ее неверном свете выступает пасмурное лицо мага, полузакрыты его глаза. Молча посапывая, он пересыпает, взвешивает на аптекарских весах, мешает многие свои порошки, от которых разливается в сухом воздуха сладковатый и горький запах корицы, миндаля и вербены. Тяжелеет голова бакалавра.
Плавно колышатся черные рукава Калиострова балахона. Маг щелкает табакеркой, чихает, фыркая по-кошачьи, пишет свинцовым карандашом, толчет. Звякают медные гирьки весов. Маг бормочет невнятно, маг заклинает…
От плавного колыхания его черных крыл мелькают в глазах бакалавра огненные змейки, Саламандры… «Саламандры, саламандры», – жмурится бакалавр.
– Огня! – сипло командуете маг. – Сильнее, огня!
Его багровое лицо склонилось над тигелем. Бурлят и брызгают кипящие составы. Из узких горлышек выкидывает пар.
– Довольно, я буду сливать.
Калиостро ловко подхватывает склянки с таганов, переносит на стол, он сливает все в горло большой колбы, кипящий сплав пронзительно визжит…
Грохнул вдруг выстрел, сверкнул огонь, маг сгинул в черном дыме.
– Лопнула! – Опаленное лицо Калиостро вынырнуло из дыма. – Это ты, ты!
Пылающие глаза метнулись на бакалавра, тот обмер. Но взгляд мага, скользнув, уставился в угол, где громоздится электрическая машина:
– Ты всегда, всегда мне мешаешь! – Калиостро затопал ногами, схватил скляницу, размахнулся, швырнул.
Гулко загремело. Бакалавр, трясясь, повис на поддувале.
Горшки, колбы, весы – со свистом ринулись в угол, стекла лопаются, звенят, как фейерверочные ракеты…
От бомбардировки Калиостро устал. Сопит, отирает рукавом лысину:
– Но я добуду, добьюсь тебя… Где записки?.. Элемент – С, элемент – М, зеленый Лев, Дева, Змей… Поддержать огонь на всю ночь! А я спешу, я зван к князю… Я вскоре вернусь.
И, подхватив полы халата, граф ныряет в подвальную Дверку.
– Убег? – Кривцов растерянно огляделся.
В щелине ставни пронесся голубоватый свет, страшно озарил ему лицо. Ударил громовый раскат.
– Свят – свят – свят. Да ефто Божий гром, а я невесть что подумал… Чтобы я тут один пребывал, да пропади оно пропадом!
Крестясь, он шмыгнул из подвала, побежал темной ротондой. Стекла фонарика на верхней площадке охватило голубым заревом, в его трепете сверкнул мраморный лоб Сократа, ухнуло все в черную тьму. Порыв ветра отбросил дверь в парк – прихлынула шумящая теплая тьма. Бакалавр залюбовался грозой, вдыхая сухой гул бегущего ветра. Голубоватые, дымные углы молнии, зияя, раскраивали черное небо. Вдруг от тощих ног бакалавра упала на порог тень. Он оглянулся.
На антресолях замелькали огни. С факелами медленно сходят вниз по ступенькам графские слуги Жако и Жульен. Мечутся набухшие языки пламени. За слугами идет граф. Он несет на плече мертвую, в белом саване, – мертвую госпожу Санта-Кроче.
– Феличиани, – бакалавр попятился, Калиостро мгновенно поставил Санта-Кроче на ноги. Белая госпожа сама двинулась вниз. Ее лицо в отблесках факелов, алые губы полуоткрыты, влажно сияют глаза сквозь пушистые ресницы. Графиня, улыбаясь, идет прямо на бакалавра.
– Сундук! – дико вскрикнул Кривцов.
Он кинулся прочь в многооконное зало. Голубые зияния озаряют бегущую темную фигуру.
– Сундук! – с криком ворвался он в кабинет канцлера. Елагин еще читал в постели при свече. Его нахохленная белая голова выглянула из за ширмы.
– Сундук! – упал бакалавр к его тощим ногам. Белая голова канцлера затряслась:
– Андрей, – святые угодники, – Андрей, друг мой?
– Спасите, спасите!.. Там, на лестнице, госпожа из сундука, мертвая.
– Бредишь! – вспрянул Елагин. – Толком сказывай, что за мертвый сундук?
Кривцов широко раскрыл глаза, потер ладонями лоб:
– Сундук? Повремените, сударь, забыл, о чем я… Какой сундук?.. А господин Калиостр с госпожой Санта-Кроче к светлейшему отбыли, – на ротонде их повстречал.