– Амо, амо, – бессмысленно повторил Кривцов.
– Ре-ре-ре, – оскалилось чудовище, сорвало с гвоздя шляпу, – швырнуло.
– Обман! – вскричал бакалавр, выхватив шпагу из ножен. Обезьяна вскочила на окно, перелетела в чулан Калиостро.
Трости, треуголки, башмаки, связки тяжелых бумаг, болванки для париков бомбардировали Кривцова. Попугай закружился вокруг его головы, норовя клюнуть в темя. Обезьяна запустила дубовым стулом. Бакалавр защищался шпагой.
Тут откинулась крышка сундука, – с визгом выскочила оттуда Санта-Кроче. Кривцов ударил куклу эфесом по голове, треснули черепки, жалобно звеня полопались пружины и Санта-Кроче упала навзничь в сундук, зазорно кинув кверху восковые ноги.
Волшебный испанский плащ
Преданья старины.
Со шпагой в руке, – рыжие волосы вздыблены, бакалавр вбежал в кабинет канцлера.
Подперев кулаками щеки, Калиостро смотрел на остывающий сплав.
– Где Санта-Кроче? – задыхаясь выговорил бакалавр.
Граф что-то бормотал, склонясь над колбой.
– Калиостро, я спрашиваю тебя, где Санта-Кроче?
И ударил графа по плечу эфесом. Калиостро содрогнулся, оглянулся, оскаленный.
– Нападение! На безоружного! Варвар, что тебе надобно?
– Санта-Кроче…
– Тебе нет дела до нее, московит…
– Я не выпущу тебя, Калиостро, я убью тебя, если ты не скажешь, куда спрятал Феличиани.
Дрожа с головы до ног, он подступил к магу, острием шпага коснулся его двойного подбородка.
Калиостро косолапо и медленно отступил. Под нависшими веками сверкнули, погасли глаза.
– Вы обезумели, господин секретарь, что вам надобно?
– Истину.
– Истину? Но вы видели ее еще на Гороховой, в гостинице. Я вожу мою истину в дорожном сундуке.
– Не издевайся! – взмахнул шпагой Кривцов. – Твоей кукле я размозжил голову… Где живая?
– А, так вы знаете мой маленький секрет?.. Хорошо… Я скажу, где живая Санта-Кроче, если вы не будете угрожать… Дайте мне сесть… Видите ли, история эта… Да садитесь же и не держите шпагу так близко предо мной, я не могу повернуть головы… История живой Феличиани очень любопытна… Успокойтесь, молодой кавалер, я ее не прятал, больше того, она…
Граф Феникс прищурился и поманил кого-то согнутым пальцем из-за спины Кривцова:
– Феличиани, поди же сюда.
– Она тут? – метнулся бакалавр.
– Да вот она, за вами.
Кривцов оглянулся. Калиостро мгновенно вырвал шпагу.
– Так будет покойнее, любезный кавалер. Теперь будем вести наш диспут.
Граф развалился в креслах, играя отнятой шпагой. Сталь сверкала, выгибалась дугой.
– Попрощайтесь навсегда с Санта-Кроче. Вчера ночью я переплавил ее в золото. Феличиани уже остывает.
Слезы горечи, ярости потекли по впалым щекам бакалавра…
– Как, вы плачете, мой бедный друг?.. Допустим, что я обманул вас, допустим, что поступок с вашей шпагой предательский, допустим даже, что я лжец, но скажите, кавалер, что есть истина? Разве более привлекательна истина, которую вы обрели в темной каморке: чахлую Венеру, всю в морщинах… Уверяю вас, у нее старая и дряблая кожа… Ваша мечта оказалась изнурительной чахоткой. Моя Санта-Кроче прекраснее той, живой, хотя она из воска и на шарнирах.
– Говорю тебе, я разбил кукле голову.
– Напрасно… Впрочем, я смастерю другую… Скажите, почему вы все мечтаете об истине? Мой друг, – истина скучна. Комедия обманщика Калиостро, уверяю вас, веселее… Истина?.. Да ее никогда не было… Истина только в том, что я веду вас от обмана к обману, что я щедро разбрасываю перед вами мои миражи о небесах, чудесном золоте, вечной юности, жизненном эликсире, perpetuum mobile… Почтенные signores, вам надобна не истина, а убеждение… Вы обезьяны и попугаи, вы мои Жако и Жульены, но я убедил вас, что вы люди, и я выдумал ваших богов.
Бакалавр горько усмехнулся.
– Пакостный враль. Подумать, так все человечество – один ты, итальянский бродяга, ярмарочный торгаш.
– Браво, браво! Правильно, хотя и невежливо… Вот теперь я решил объявить вам золотой век, открыть философский камень.
– Ложь, у тебя нет его.
Кривцов собрал в охапку груду исписанных за многие ночи листков, смял их, поднес к свече.
– Вот твой фальшивый камень…
– Не жги! – крикнул с тоской Калиостро.
Но пламя вспыхнуло, зловеще осветило лица. Черный пепел задышал над свечой.
– А впрочем, жги. Ты прав, московит: я не знаю философского камня. Его не знает никто. Все это выдумки… Да, я фокусник, бродяга, я играю с вами комедию… Глупец, зачем ты перешел на трагическую роль?.. Ты растревожил мой старый геморроид. Мне нет охоты вести с тобой философский диспут, – уходи!