Еле сдерживая смех, Дарья Дмитриевна читала за Советницу.
— Не правда ли, душа моя, что во Франции живут по большей части французы?
Фон-Визин отвечал в тон за Бригадирского Сына.
— У Вас необычайный дар отгадывать! Всякий, кто был в Париже, имеет уже право, говоря про русских, не включать себя в их число затем, что он уже стал больше француз, нежели русский.
— Скажи мне, жизнь моя, можно ли тем, кто был в Париже, забыть совершенно то, что они русские?
— Совсем нельзя. Это не такое малое несчастье, которое скоро в мыслях могло быть заглажено…
Представление довольно быстро закончилось — Денис Иваныч набело написал только первое действие.
Пётр Иваныч всё ещё громко хохотал.
— Ну, молодёжь… Уморили Вы меня!
— Как жаль, Денис Иваныч, — вздохнула Дарья Дмитриевна, — что Вы только одно действие написали! А дальше-то, что будет?
— А вот не скажу! — Отмахнулся Фон-Визин.
— А отчего же не скажете?
— А оттого, что и сам пока не знаю.
— Бог мой! — Вздохнула Дарья Дмитриевна. — До чего же это счастье — на сцене представлять!
К тому времени в гостиной стало совсем темно. Мелиссино хлопнул в ладоши, тотчас же в зале появился лакей и торопливо начал зажигать свечи в дорогих медных канделябрах и жерондолях, расставленных по всем углам.
А как только заиграли свечи в окнах гостиной, во дворе усадьбы началось оживление. Несколько мужиков, прихватив лестницы, стали зажигать один за другим масляные фонари на витых чугунных столбах, которые тесным хороводом окружили барский дом и тянулись по накатанной дороге к воротам господской усадьбы. Два мужика с лестницей, продвигаясь от фонаря к фонарю, всё дальше и дальше подступали к воротам, как вдруг тот, что был наверху, увидел весьма странную фигуру с какой-то непонятной поклажей на спине.
— Гляди-ка, Васька, идёт кто-то… — Сказал он сверху, вглядываясь в темноту.
— Померещилось тебе, — отмахнулся его товарищ снизу. — Кто в такую пору по дороге может шастать? Разбойников тут отродясь было не видать…
— Так ей-же-ей! Еле плетётся, ноги узлом завязывает…
Верхний слез с лестницы, и оба мужика застыли в ожидании, глядя на дорогу. Луна светила ярко, странник приближался к воротам усадьбы, вскоре его можно было рассмотреть, как следует. Один из мужиков присвистнул.
— Глядь-ка! Он ведь на себе другого тащит! Случилось поди что, несчастье какое… Ну-ка, пойдём, подмогнём…
И оба заторопились навстречу распаренному от трудов Ласкари, на спине которого трясся от холода вконец заледеневший Фальконет.
А в гостиной было тепло.
— Ну-ка, Андрей, — повернулся хозяин дома к своему воспитаннику. — Узнай-ка на кухне, отчего нам до сих пор ужин не подают? — Мелиссино взглянул на тёмное окно, которое лакей задёргивал шторой. — Вот и осень на дворе… Вы, Денис Иваныч, и не думайте домой собираться — ни за что не отпущу! Кучер у Вас новый, неровён час заплутаете. А останетесь до утра — вечер длинный, авось ещё с Дарьей Дмитриевной чем-нибудь меня посмешите…
Проходя через большой вестибюль с огромными во всю стенами зеркалами, Андрей усмехнулся, заметив старого швейцара, дремавшего у дверей. Отдав необходимые распоряжения насчёт ужина, он направился было обратно. Швейцар по-прежнему посапывал и похрапывал у входа, как вдруг кто-то так громко забарабанил в широкие дубовые двери, что он встрепенулся и вскочил. Андрей удивлённо остановился.
— Что за новости такие?.. Ну-ка, Кузьмич, отвори…
Швейцар отодвинул тяжёлые засовы, выглянул за дверь, за ней загалдели мужики, что-то ему объясняя и растолковывая. Андрей подождал немного, окликнул.
— Что там стряслось, Кузьмич?
Швейцар посторонился, пропуская шевалье, Фальконета на руках внёс один из фонарщиков. Швейцар ловко подставил стул, а мужик тут же исчез за дверью. Узнав Ласкари, Андрей присвистнул.
— Какими судьбами, шевалье? И кто это с Вами?
Делая вид, что не замечает его ехидной усмешки, Ласкари скоро рассказал о дорожных приключениях. Андрей заспешил, выражая самое большое участие Фальконету. Вокруг ваятеля закружились лакеи и горничные, его тут же отвели в комнату, переодели и обули, не остался без внимания и Ласкари — он вновь был в чужой одежде. Но на этот раз она сидела на нём исправно и ловко.