— Ужин готов, — доложил Андрей, через некоторое время вернувшись в гостиную. — Но к Вам гости, Пётр Иваныч…
— Гости? — Поразился Мелиссино. — В такой час? Кто такие? Я никого не жду.
— Шевалье де Ласкари, адъютант генерала Бецкого, ну, тот самый, что ко мне на обучение в мастерских академических был приставлен, а с ним ваятель французский, профессор Этьен Морис Фальконет.
— Этьен Морис Фальконет… — Обрадовался Фон-Визин. — Вот так удача! В Европе он весьма известен и рекомендован государыне самим Дидеротом…
— Какими ветрами их занесло сюда?
— У них оказия случилась, Пётр Иваныч… — Пояснил Андрей. — Карета по дороге сломалась, они пешком две версты шли… Профессор Фальконет в грязи увяз, башмак потерял… Ласкари всю дорогу его на себе тащил… Ему-то жарко было, а Фальконет совсем озяб…
Дарья Дмитриевна, не сдержавшись, фыркнула. Ласкари был ей хорошо знаком. Он появлялся на всех званных вечерах, куда она бывала приглашена с дядюшкой и тётушкой, он садился по возможности близко у сцены, если она участвовала в домашних спектаклях, преданно ловил её взгляд, пытался завести разговор или без стеснения вмешивался в её беседу с приятельницей или каким-нибудь кавалером — в общем, он был так назойлив, что скоро начал вызвать у Дарьи Дмитриевны раздражение и досаду. Впрочем, некоторым дамам молодой красивый шевалье пришёлся по вкусу, они вовсю кокетничали с ним, пытались привлечь его внимание, но он неотступно следовал за Дарьей Дмитриевной, проникая вслед за своим патроном генералом Бецким даже на придворные куртаги. Конечно, здесь Ласкари вёл себя осторожнее и никогда не забывался. Иногда он ловил на себе холодный пронизывающий взгляд императрицы, от которого хотелось поёжиться, но если на куртаге была Дарья Дмитриевна, то она была для него единственной целью: охота за деньгами неожиданно превратилась для него в… Вряд ли теперь он мог определить, чем стала для него Дарья Дмитриевна!
— Так чего ты стоишь, Андрей? — Спохватился хозяин дома. — Зови!
Андрей вышел, и тут же вернулся с гостями.
— Проходите, проходите, господа! — Пётр Иваныч радушно встретил их на пороге. — Рад видеть Вас в своём доме, шевалье. Нынче при дворе только и разговору, про то, что Вы отправились в Ригу для встречи знаменитости французской… Весьма рад знакомству, профессор Фальконет… Да Вы, я вижу, не согреетесь никак… Прошу к огню поближе… — Он развернул кресло к камину. — У нас тут так весело было, что мы и не слышали, как Вы позвонили…
— Мы от Риги ехали без приключений, — скромно потупившись, пояснил Ласкари. — Но у самого поворота к Вашей усадьбе не выдержала иностранная карета дороги Российской — развалилась… Слава Богу, другая карета цела осталась. Спутники профессора Фальконета далее в ней поехали, а мы вот к Вам, нежданными гостями.
— Ну, не ночевать же на дороге! — Откликнулся радушный хозяин. — Сейчас ужин подадут, винца французского выпьем, враз согреетесь!
Он склонился к перепуганному и всё ещё застывшему Фальконету и продолжал успокаивать его теперь уже по-французски, Дарья Дмитриевна и Фон-Визин дружно вторили ему.
— Удобно ли Вам, профессор Фальконет? Грейтесь, грейтесь… Может, велеть принести шубы? У меня есть великолепные медвежьи шубы, завернём Вас по уши — тотчас тепло станет!
— Медвежьи? — Откликнулся Фальконет и засмеялся. — Нет, нет, благодарю Вас, мсьё… Мне пока ещё трудно произносить русские отчества… Вы мне позволите пока называть Вас просто мсьё? Вы не обидитесь?
— Какие могут быть обиды! Ничего, поживёте в России, научитесь и отчества произносить. Но отчего Вас так насмешили мои шубы?
— Дело в том, любезный Пётр Иваныч, — вмешался в разговор Ласкари, — что профессор Фальконет, отправляясь в Петербург, премного наслышан о дикости и варварстве России, его просто запугали волками да медведями, что бродят по улицам столицы. Пока мы те полторы версты одолели, наш гость каждую вторую кочку и каждый третий пень за медведя принимал и до смерти пугался…
— Шевалье смешно, а мне и правда, страшно было, — Смущенно улыбнулся Фальконет.
— Врать — не устать… Было бы кому слушать… — Склонившись к Ласкари, сквозь зубы прошептал Андрей. — Так-таки карета и развалилась?
Ласкари ответил также тихо.
— А тебе-то что?
— Так выходит плохо Вы обучились делу нашему, коли с каретой справиться не могли.
— Меня нынче твоё мнение мало интересует. Фальконет приехал — я теперь при нём неотлучно буду. А коли для создания монумента понадобиться умение механиков Академических, стану тебе главным начальником…