Я слушала Макса, не прерывая, а потом тоже рассказала ему все, что знала сама. И он тоже слушал меня, не прерывая. Когда я узнала, что граф Карлштайн хочет отдать Замиэлю меня, если не сможет отыскать Люси, то прямо-таки задрожала от страха. Но Макс тут же развеселил меня, рассказав, как проучил Снивельвурста, и я расхохоталась, вспомнив, что и сама поступила с секретарем графа примерно так же.
— Но самое главное тут вот что, — сказал Макс, когда мы покончили с посудой и сели у огня. — Мы знаем, где находится мисс Давенпорт. Хотелось бы надеяться, что мы знаем также, где мисс Шарлотта. Но мы не знаем, где мисс Люси и доктор Кадаверецци. Мисс Давенпорт тоже не знает, где находится мисс Люси, а доктор Кадаверецци не знает, где нахожусь я, и ни одна из девочек не знает, что мисс Давенпорт здесь, а граф Карлштайн по-прежнему рыщет где-то поблизости, в деревне, и кроме того…
— Я что-то потеряла нить рассуждений, — сказала я. — Для начала нужно выяснить, сумела ли Шарлотта бежать — вот что самое главное.
— Но зачем? — удивился он. — Я думаю, раз ключ был у нее в тарелке с супом, она наверняка нашла его и, должно быть, давно уже выбралась из замка.
— Но ведь фрау Мюллер тогда застала меня прямо на месте преступления! Она вполне могла догадаться, зачем я туда зашла, и найти ключ в тарелке! Да и Шарлотту запросто могли поймать, когда она спустилась вниз…
— Хм… Ну что ж… И все-таки я считаю, что сперва нам следует разыскать Люси. По-моему, это важнее всего. Потому что…
— Нет. Ведь она-то, по крайней мере, на свободе, и граф Карлштайн пока до нее не добрался, верно? А вот Шарлотта, возможно, по-прежнему сидит в башне. Того и гляди, нам придется ее оттуда вызволять…
— Нам нужно найти доктора Кадаверецци…
— Нам нужно тщательно следить за графом…
— Нам нужно попасть в замок…
— Нам нужно поискать в горной хижине…
— Нам нужно повидаться с мисс Давенпорт! — сказали мы в один голос и посмотрели друг на друга через старый кухонный стол, на котором догорала свеча.
И в полутьме кухни, где на стенах плясали отблески огня, догоравшего в очаге, мы протянули друг другу руки и обменялись торжественным рукопожатием в знак вечной дружбы.
— Сейчас? — спросил он.
— Сейчас, — кивнула я.
Я накинула плащ, закуталась в него поплотнее, и мы вышли из дома. Деревня уже спала, светились только окна нашей таверны, но вскоре и они погасли. Старый Конрад вышел на крыльцо, запирая двери.
Прогулка до хижины дровосека заняла у нас почти час. Сперва Макс весело болтал, но потом примолк, а я и вовсе едва на ногах держалась от усталости. Под конец мы тащились в полном молчании, было слышно лишь, как скрипит снег под нашими башмаками да как время от времени над огромным притихшим лесом разносился крик совы.
Когда мы были почти у цели, я остановилась и осторожно огляделась. Влево вела тропинка, которую вы ни за что бы не заметили, если б не знали, куда нужно смотреть. А чуть раньше, пробираясь сквозь густой заснеженный подлесок, я успела заметить мерцание костерка.
Но на поляне никого не оказалось.
— Куда же она делась? — удивился Макс.
— Вряд ли они ушли давно, иначе костер уже потух бы, — сказала я. — А эти дрова только что подбросили в огонь. Смотри: они едва начали гореть.
Макс вытащил из костра горящую головню и, держа ее в руке, точно факел, сунул голову в хижину.
— Там тоже никого нет, — сказал он, пожимая плечами, — но все вещи там — и маленькая тележка, и палатка, и все остальное.
Он поднял горящую хворостину повыше и огляделся.
И тут из-за ближних деревьев вдруг грянул выстрел — с такого близкого расстояния, что я успела заметить вспышку пороха. И горящая головня, которую Макс держал в руке, вылетела и, крутясь в воздухе, как шутиха, мелькнула у него над головой и с шипением упала в ручей. Затем в звенящей тишине, которая установилась после выстрела, я отчетливо услышала негромкий щелчок. Мой брат Петер — охотник, так что я с детства знаю, как заряжают ружья и стреляют из них, и этот звук был мне очень хорошо знаком: боек ружья вот-вот готов был ударить по кремню. Сейчас тот, кто сделал первый выстрел, готовился выстрелить снова, а мы с Максом были для него превосходными мишенями.
Рассказ мисс Августы Давенпорт
(продолжение)
Когда-нибудь, не сомневаюсь, для юных леди будет столь же естественно учиться разводить костры, ловить диких животных, свежевать их и готовить из них пищу, как сейчас рисовать акварелью и петь дурацкие песенки, неумело аккомпанируя себе на фортепиано. И поют, и играют они обычно весьма плохо — так, во всяком случае, подсказывает мне мой опыт. У себя в женском колледже, в Челтнеме, я постоянно старалась привнести в воспитание учениц определенный элемент авантюризма и предприимчивости, впрочем, боюсь, без особого успеха. Разве можно одолеть ее величество Моду? В наши дни молодые девушки считают весьма модным быть хрупкими, томными, чуть что падать в обморок и слабо попискивать от восторга, если они чем-то довольны, или сразу терять сознание, если их что-либо огорчило. Более нелепое зрелище трудно себе представить, особенно когда роль хрупкой романтической героини пытается сыграть крупная румяная толстуха лег пятнадцати-шестнадцати. Только они ведь все равно будут так вести себя, и ничто не сможет их переубедить, никому не удастся объяснить им, как нелепо они выглядят, ибо такова нынешняя мода! Вот я и жду, стараясь быть максимально терпеливой, когда подуют иные ветра и мода наконец переменится. Возможно, я, Августа Давенпорт, к этому времени буду еще жива и с превеликой радостью встречу зарю новой эпохи!