Я еще раз перечитал статью. В принципе, она мне нравилась, за исключением того, как описывались герои дня. «Широко известный граф Виктор Лазарев и его невеста Анастасия Сокольская…» Какая еще невеста⁈
Я быстро просмотрел остальные две газеты. В «Вестнике недели» этой ерунды не было, а вот «Новости Империи» повторяли за «Московскими хрониками». По их версии мы вообще чуть ли не собирались пожениться в ближайшие дни. Что за чушь, кто вообще это придумал⁈
От возмущения я даже вскочил с кресла. Ни я, ни Настасья никогда не давали повода считать, что в наших отношениях есть что-то, помимо дружбы. Может быть, если бы народная молва поженила меня с какой-нибудь другой девушкой, я бы не так бесился, но не с невестой же моего кузена! И не при условии, что ее отец спит и видит проводить нас к алтарю. Более неловкую ситуацию сложно и представить. Интересно, кто первым меня придушит после этой новости: Игорь или Лидия с Дарьей?
Первой мыслью было, что сейчас все мое семейство в полном составе достает мобисы, чтобы обрушить на меня шквал гневных звонков. Потом здравый смысл все же подсказал, что еще рано. Пока о происшествии с оборотнями написали только столичные газеты, а до Урала путь не близкий. Новость распространится минимум через пару дней. За это время я успею сочинить какую-нибудь убедительную речь, которая успокоит ревнивых женщин. Игорь, надеюсь, и так не считает меня полной сволочью и поверит, что газеты возмутительно наврали.
Завтра надо будет обязательно написать письмо Сокольскому. Объяснить, что это дурацкое недоразумение и в матримониальных планах моей семьи ничего не изменилось. Думаю, Настасья и сама расскажет это папочке, но я же порядочный человек, в конце концов.
Чертовы газетчики так выбили меня из колеи, что я даже ужин не доел. Вернулся к себе, немного помаялся ерундой и завалился спать. А когда я на следующий день я проснулся на утро, то есть к обеду, меня уже ждало письмо от Сокольского.
— Тут это, человек приходил, просил вам передать, — объяснил Ерофей, протягивая мне конверт. — Не знаю уж, кому от вас что понадобилось, но, кажется, кто-то благородный.
— Не благороднее меня, — буркнул я, разламывая печать и открывая конверт. Я в равной степени ожидал как гневной отповеди за обман дочери, так и выражения бурной радости и поздравления с помолвкой, но Сокольский просто сухо приглашал меня приехать к ним как можно быстрее. Не похоже на него.
— Что там пишут-то, Ваше Сиятельство? — спросила Марфа Петровна, пытаясь заглянуть мне через плечо. Старушка имела какое-то представление о субординации и о том, что слуги по идее не должны лезть в дела господ, но считала, что в силу возраста ее это не касается.
— Да так, ничего. — Я аккуратно убрал письмо в карман. — Один старый друг приглашает увидеться, а то я совсем про него забыл. Пожалуй, сейчас и поеду.
Сокольский встретил меня во дворе. Дождался, пока я выйду из коляски, подхватил под руку тут же отвел на задний двор, где был разбит небольшой садик.
— Простите, что не приглашаю в дом, но там сейчас Настя. А мне хотелось бы поговорить наедине. Надеюсь, вы меня понимаете.
Я кивнул.
— Понимаю. Но давайте я сначала объяснюсь…
— Значит, решили вдруг жениться на моей дочери? — перебил Сокольский. — Ветреный вы человек, граф Лазарев!
— Послушайте, вы все не так поняли! То, что написано в газете — абсолютная чушь. У нас с Настасьей нет никаких отношений, кроме дружеских. Да они и сама вам наверняка сказала.
— Сказала. Но сами понимаете, девушка может и соврать ради любви. Если вы задурили ей голову, а потом попросили все отрицать…
— Никому я ничего не дурил! — разозлился я. — Это просто чья-то глупая ошибка.
— Ну что вы, граф, я вас ни в чем не обвиняю, — примирительно ответил Сокольский. — Поймите, я ведь отец. Я всегда хотел, чтобы у Настеньки был хороший муж, достойная пара. И теперь, когда к ней сватается умный, талантливый, перспективный молодой человек, член древнего Рода, чье имя не сходит со страниц всех газет…
— Послушайте, я польщен, но еще раз повторяю, я к ней не сватаюсь! Это недоразумение.
Этого я и боялся. Он же теперь не отцепится. Понимаю, я завидный жених, но что поделать, раз мы друг друга не любим.