Ввиду предстоящего 19 февраля 1880 года празднования 25-летия царствования в Бозе почившего Императора Александра И, все генерал-губернаторы собирались в Петербург. Изготовив подробный отчет о своей десятимесячной деятельности, граф и мы, необходимые его спутники, выехали в Петербург, куда и прибыли 28 января.
СкальковскийА. Воспоминания о графе Аорис-МеХикове // Новое время. 1889. 10 января.
1 Минквиц Александр Федорович (1816—1882) — генерал-адъютант, в 1872— 1877 гг. — помощник командующего войсками Варшавского военного округа, в 1877—1879 гг. — командующий войсками Харьковского военного округа.
2 Кропоткин Дмитрий Николаевич (1836—1879) — князь, харьковский генерал-губернатор, двоюродный брат революционера П.А. Кропоткина. Убит 9 февраля 1879 г. в результате террористической акции, исполнителем которой был Г.Д Гольденберг.
3 Венок с надписью «Социалисты — социалисту» нес студент Харьковского университета В. Ключарев (Щетинина Г.И.Студенчество и революционное движение в России. Последняя четверть XIX в. М., 1987. С. 47).
4 Отмечая, что в публичных садах Харькова «Шато де Флер» и «Тиволи» «не всегда соблюдаются правила благопристойности и приличия, к явному оскорблению общественной нравственности», генерал-губернатор приказывал не допускать в эти заведения учащихся средних и низших учебных заведений и предоставлял право бесплатного входа во все увеселительные заведения Харькова полиции и учебному начальству для наблюдения.
Считая, что одними полицейскими мерами порядка не достигнуть, генерал-губернатор выражал уверенность, что «встретит поддержку родителей» (Харьковские губернские ведомости. 1879. 23 мая).
5 Питра А.С. — ректор Харьковского университета; Жерве П.К. — попечитель Харьковского учебного округа.
№ 23
ЛОРИС-МЕЛИКОВ ПРОТИВ Д.А. толстого 1
«...Все доходящие до меня отзывы единогласно свидетельствуют, что г. Жерве ни в среде ученого персонала университета, ни между воспитующимся в ней юношеством не пользуется тем высоким уважением, какое должно быть присуще попечителю округа. Не имея влияния в среде профессоров, он не сумел приобрести его и между студентами. В результате является недоверие к нему со стороны тех и других. Не пользуясь, таким образом, авторитетом, он лишен возможности благотворно воздействовать как на учащих, так и на учащихся, а это, в свою очередь, влечет за собою отсутствие нравственной связи между профессорами и студентами.
Между тем такая взаимная связь теперь необходимее, быть может, чем когда-либо. Вашему Сиятельству известно, каким нареканиям подвергается в настоящее время учащаяся молодежь. Не отвергая, что известная часть ее, особенно в последние годы, поведением своим, связями с людьми заведомо неблагонадежными, наконец, косвенным и даже непосредственным участием в преступных проявлениях политического свойства заслужила упадающие на нее обвинения, я не могу и не считаю справедливым всю ответственность за это возлагать только на молодежь. Твердо убежден, что при лучшем составе университетских профессоров и при более строгом отношении их к своим обязанностям, не только научным, но и нравственным, многие из совершившихся прискорбных явлений вовсе не могли бы иметь места...
Сверх того, по доходящим до меня сведениям, некоторые из профессоров, не имея возможности приобрести уважения учащейся молодежи исключительно своими научными знаниями, служением одним интересам науки, всегда благотворно на нее действующим, ищут популярности в потворстве ее заблуждениям и в лести незрелым ее порывам. Такой образ действий, встречающийся, к прискорбию, и в среде здешнего ученого персонала, должен быть назван прямо преступным, ибо подобные преподаватели, уличить которых весьма трудно, вместо того, чтобы быть наставниками и руководителями юношества, вверяемого их попечению, их нравственной охране, являются косвенными и безнаказанными подстрекателями его к деяниям, ведущим к весьма печальным последствиям...
Поэтому я покорнейше прошу Ваше Сиятельство, в интересах дела, которого Вы являетесь естественным охранителем, и дабы облегчить и мне, как временному сотруднику Вашему, исполнение возложенного на меня Монаршим доверием поручения, благоволить безотлагательно отозвать г. Жерве от занимаемой им должности.
Прежние заслуги его мне неизвестны. Поэтому, не считая себя вправе касаться означенного предмета, предоставляю благосклонному усмотрению Вашему дальнейшее устройство его служебного положения...
Примите уверение в истинном почтении и совершенной преданности.
Граф Аорис-Меликов».
Письмо М.Т. Аорис-Меликова министру народного просвещения графу Д.А. Толстому 5 мая 1879 г. // ГА РФ. Ф. Лорис-Меликова, оп. 1, д. 26, лл. 3—6.
1 Жерве Петр Карлович — попечитель Харьковского учебного округа, был ставленником графа Дмитрия Андреевича Толстого (1823—1889) — министра народного просвещения и обер-прокурора Синода (1866 —1880). В 1879 г. П.К. Жерве был сменен на посту попечителя генералом Максимовским.
2
«Вследствие письма Вашего Сиятельства от 5 сего Мая за № 20, в котором Вы изволили заявить о необходимости для пользы дела отозвать безотлагательно Тайного Советника Жерве от занимаемой им должности Попечителя Харьковского Учебного Округа, имею честь уведомить, что ввиду возложенной на Вас Государем Императором ответственности за состояние вверенного Вашему управлению края, я вижу себя вынужденным согласиться на исполнение выраженного Вами положительного в этом отношении требования.
Вместе с тем, однако же, я не усматриваю ни возможности, ни необходимости к отозванию г. Жерве немедленно от занимаемого им поста, так как не могу считать его ни человеком политически неблагонадежным или неблагонамеренным, ни положительно вредным в отношении к управляемым им учебным заведениям... Во всяком же случае, я считаю совершенно необходимым предварительно выждать окончания в учебных заведениях испытаний, кои непременно должны происходить под надзором Попечителя, который имеет по крайней мере возможность следить за ними и достаточную для сего опытность, между тем как то лицо, которому, в случае его немедленного удаления, пришлось бы его заместить, а именно Ректор Университета, еще менее может считаться подходящим в деле управления округом, уже по той причине, кроме многих других, что он сам занят испытаниями в Университете. Сверх сего Попечитель Жерве в настоящее время отправился для осмотра учебных заведений в Тамбовскую и Воронежскую губернии. По всем этим причинам я считаю нужным отложить первый приступ к отозванию его из Харькова по крайней мере до возвращения его в сей город...
Примите уверения в совершенном моем почтении и преданности.
4 Граф Дмитрий Толстой».
Письмо министра народного просвещения гр. ДА. Толстого Временному Харьковскому генерал-губернатору гр. М.Т. Лорис-Меликову 15 мая 1879 г. // ГА РФ. Ф. М.Т. Лорис-Меликова, оп. 1, д. 26, л. 9.
На письме помета: «Совершенно конфиденциально».
№ 24
ХАРЬКОВСКИЙ ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОР ГЛАЗАМИ «ВЕРХОВ»
Конфиденциально.
Петербург, 9.У.79 г.
«Многоуважаемый граф, пишу сегодня собственно для того, чтобы Вам передать то впечатление, которое всеми Вашими действиями и сообщениями вызывается и производится в М<инистер>стве в<нутренних> д<ел>. Вчера вечером Маков мне тотчас прислал полученные им копии с Ваших отношений и писем к шефу жандармов и м<инистру> нар<одного> пр<освещения> и Ваше письмо от 6-го... Ему нужно было (и это похвально) поделиться отрадным чувством. Нашелся один человек в Российском Государстве, но и за ним нужно было обратиться к Кавказу. Какое право учение! Даже в такую критическую минуту, не то что Вы лучше других; это всегда могло бы быть объяснимо. Но Вы одни. Прочие совершенно не в счет! Одесский самодурствует1; здешний, признаюсь к некоторому моему удивлению, не нашелся2. Он как будто еще смотрится в зеркало, спрашивая себя: для чего я здесь, и что я, и как мне быть? Московский пока копирует3, через неделю или две, то, что делается инде. Киевский4, не отдохнувший от безрассудного свирепствования против поляков 1863 года, в 1879-м, по-видимому, только расправляет руки в другом направлении и засим себя спрашивает: как это все имена на «ов», или «ин», или «ич», или «тык»? Из Харькова, напротив того, что ни звук, все ладно. Признаюсь, что я с особым, совершенно непривычным чувством прочитал Ваши писания. Думаю, что не ускользнуло ни одного оттенка, от различия между признаваемыми Вами и неизвестными Вам прежними правами ген<ерала>