<...> Предпринята «мягкая политика» относительно пропагандистов, их массами освобождают и возвращают из-под надзора полиции. <...> Но если ввиду подобных явлений подпольные деятели не могут не радоваться, то мы, в свою очередь, постараемся не предаваться унынию. Будем надеяться, что все прискорбные явления, которые смущают людей здравомыслящих и честных, исчезнут, как \уе$еп1о5еп $сЬет668, как признаки положения существенно изменившегося; что люди старых и новых порядков сгруппируются вокруг одного великого общего дела и что свет разумения укажет тем и другим, что делать, что изменить, что поправить. Если опыт удастся, заслугу Лорис-Меликова сумеет оценить история. Если не удастся, то следует винить положение, среди которого ему приходится действовать и которое не им было создано.
Московские ведомости. 1880. 2 августа, передовая. Автор — М.Н. Катков.
1 Речь идет о весьма прозрачном намеке Каткова, что политика Лорис-Меликова и его соратников соответствует интересам революционеров: «Говорят, будто пребывающие за границей вожаки нашей революции теперь чем-то недовольны. Полно, так ли? Не хитрят ли они? Чего же им нужно? Есть, напротив, основания полагать, что эти почтенные мужи сдадутся или уже сдались на перемирие... Только надолго ли?» (Московские ведомости. 1880. 19 июля, передовая). Слова эти вызвали резкий отпор в либеральной печати, вынудивший Каткова на разъяснение своей позиции по отношению к «системе действий» Лорис-Меликова.
2 См. док. № 29.
№ 48
АВСТРИЙСКАЯ ГАЗЕТА О ЛОРИС-МЕЛИКОВЕ
Величайшее из чудес состоит в том, что чудеса могут совершаться ежедневно, говорит Лессинг устами Натана. Это изречение невольно приходит на ум, когда глядишь на события, совершающиеся в России в течение последних недель. Генерал, пользовавшийся до того заслуженною воинскою славою, выступает внезапно на сцену, чтобы поддержать разрушающийся государственный строй; он не называется диктатором, но сосредотачивает в себе все атрибуты диктатуры. В удел ему достался хаос, в котором ничего различить нельзя. Крамола преследует царя и в поезде, при въезде в священную Москву, и в собственном доме.
В диктатора стреляют, и только случай спасает и царя, и его. Где выход из этого положения? И вот прошло лишь два месяца, и очевидно для всех выступают симптомы успокоения. Наперекор всем историческим традициям, диктатура является чем-то спасательным, и деятельность ее обнаруживается не виселицами, не нарушениями права и закона, а ограничениями полицейского произвола и удовлетворением народных желаний.
Да, это действительно чудо, совершенное Лорис-Меликовым. Без опасения впасть в преувеличение можно сказать, что пресловутая фраза о спасении общества никогда не могла быть произнесена с большею справедливостью и в более симпатичном нам смысле, чем в отношении к нему. Общество, которое он спасает, заключается не в привилегированных классах, которые дрожат над своими личными интересами, не в юнкерах и попах, которые стремятся усилить свою власть над народом, а в тысячах юных студентов и рабочих, которых полиция хватала ночью и без суда, без допроса, ссылала в Сибирь. Плачущим родителям возвращены будут сыновья, а народу его юное поколение. С заблуждающихся мальчишек, которым ложный энтузиазм вскружил голову, снимается рукою диктатора позорное клеймо преступников. У Третьего отделения отнимается право топтать ночами закон и право именем царя ставить неумышленное насилие единственным орудием действия.
Как меняются времена! Бледное, болезненное лицо Лорис-Мелико-ва подле отталкивающей фигуры Муравьева, армянин подле татарина, и тот и другой диктаторы. Но Лорис-Меликов человек умный, одушевленный гуманными воззрениями, государственный человек серьезного закала, Муравьев — кровожадный палач. И оба они в разное время являлись доверенными людьми нынешнего царя с тою разницею, что армянину сопутствуют все симпатии русского народа, между тем как в областях, которыми управлял Муравьев, его пережил неискоренимый ропот против неумолимости самодержавия.
Мы не считаем дело Лорис-Меликова оконченным, напротив, мы признаем, что оно только начинается. Но мы знаем направление, в котором он действует, и направление это хорошо. Закон и свобода еще не восстановлены в России, насилие полиции, влияние бессердечного панславизма и произвола администрации еще не искоренены; народ еще обречен на молчание при разрешении вопросов, касающихся его собственного благосостояния. Но зло это задето уже в корне; личная свобода рке нашла себе поддержку против прежнего преступного бюрократического произвола. Первый шаг сделан, и это главное. Меры, принимаемые графом Лорис-Меликовым, доказывают, насколько мы были правы, заявляя неоднократно, что нигилизм, как бы ни были предосудительны его проявления, не страшен, если, вместо одного преследования, выступит навстречу привлекаемых законных требований.
Мы убеждены, что и теперь уже уменьшились фанатические элементы, которые составляли главный его контингент в то время, когда одного свободного слова достаточно было для ссылки в Сибирь. Настоящий корень его не враждебен государству, не революционен, не разрушителен. Лучшие силы, продавшиеся революционной пропаганде, примирятся с властью, если хотя медленно, но решительно начнет проводиться конституционное развитие сперва в совместной деятельности Думы с Верховною комиссиею, затем в Земском соборе и, наконец, в общем народном представительстве. Путь к этому еще отдаленный, но Лорис-Меликов еще не стар, и если доверие царя его не покинет и придворная интрига не получит перевеса, то настоящее столетие увидит окончание совершающегося чуда — либерального воскрешения России, о котором в 50-х годах и мечтать не смели.
Царь сидит на троне в одиночестве. Канцлер нем и стар. Царица лежит на смертном одре. Ему не раз угрожала смерть, пока он хотел поддержать разрушающийся идеал своего Еогоподобия. Даже в царевиче он не видел истинного друга, так как помимо панславистских мечтаний он представлял себе иначе, чем отец, отношения, долженствующие быть между царем и народом. Теперь многоиспытанный властитель Зимнего дворца нашел настоящего друга в лице Лорис-Меликова, который выступает посредником не только между отцом и сыном, но и между царем и народом. Будущее развитие России зависит от того, как долго этому посреднику суждено занимать свой пост. Александр II уже однажды испытал всю сладость народного восторга, которого он был предметом. Он может еще вернуть то, что утратил по собственной и чужой вине, если, выступив в качестве конституционного монарха, освободит диктатора от вверенной ему задачи. Те лавры, которые на старости лет не хуже других.
ГА РФ. Ф. Лорис-Меликова, оп. 1, д. III, л 1 — 3. Ыеие {геге ргеззе. 1 мая 1880 г. Перевод.
№ 49
«ОБЩЕСТВЕННЫЕ СИЛЫ ЯВЛЯЮТ У НАС БОЛЕЕ НАДЕЖНУЮ, ЧЕМ ГДЕ-ЛИБО, ОПОРУ ДЛЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО ПОРЯДКА...»
Ряд возмутительных преступлений, совершенных за последнее время в России социально-революционною партиею, и, наконец, прискорбное событие 5 февраля сего года обнаружили пред Правительством тот неопровержимый факт, что проявления вредных социальных учений достигли в нашем отечестве таких размеров, при которых дальнейшее их развитие могло возбуждать основательные опасения относительно сохранения в будущем не только общественного спокойствия, но даже существующего государственного строя. Вместе с тем быстрая последовательность грустных событий, при редком обнаррке-нии виновных и полном недостатке сведений об их замыслах доказывали как несоответствие правительственных мероприятий, направленных противу зла, так и недостаточность воздействия общественных сил противу вредных лжеучений.