8 сентября
По доходящим до меня сведениям, нотация редакторам не произвела на них ожидавшегося впечатления.
Видел сегодня графа Аорис-Меликова у него. Впечатление окончательно тревожное и прискорбное. Считаю дело проигранным, если Бог не спасет. На фактах вроде сибирской дороги, разрешения газеты Аксакову2 и ревизии гг. Ковалевского и К° России не вывезти. Вижу слишком ясно, на чем езда в двух дворцах. Но кроме этой езды нужно еще многое. Этого нет.
10 сентября
Вчера комитет министров. Видел там графа Аорис-Меликова. 1пЫ§Ь 5р1п1:$ — словно именинник. Медовый месяц министерствования еще в полнолунии. Изумительно! И за что он не берется! Выписал было известного Катакази3 для политической заграничной агентуры, но дело, по-видимому, не уладилось. Хочет вверить барону Велио4 дела по заграничной прессе, теперь отчасти состоящие в моем ведении. Но по существенным предметам внутренней администрации — ничего кроме «ои— ои». Видно, что не только на них не останавливается внимание, но даже и нет первых признаков понимания их сущности и значения. Повторяю: изумительно!
Сегодня заезжал к Победоносцеву, которому смертельно хочется попасть в члены комитета министров, но который притворяется, будто он о том не помышляет. Поехал, чтобы прямо ему сказать, что я слышал о его желании от Мансурова5 и решительно в пользу исполнения этого желания, но предоставляю ему самому уладить дело с инициатором нововведений, графом Лорис-Меликовым, или выждать, чтобы я с ним это наладил и уладил. Каждодневный опыт ведет к одному: к все большей уверенности в неискренности людей, а эта уверенность ведет к все большему к ним пренебрежению.
13 сентября
<...> Гр. Лорис-Меликов приказал принять в строительное училище, сверх комплекта, несколько молодых людей, выдержавших экзамен, и при этом выражался по-царски: «Если нет средств, — я дам; если тесно в чертежной, — я раздвину стены»... Что же могут сказать другие министры, которым подведомы учебные заведения? Понятно, что газеты вне себя от «гуманного образа действий» великого визиря.
15 сентября
Сегодня утром в Петергоф, для совещания у цесаревича по предмету инструкции ревизующим сенаторам. Результат был заранее известен, и вся процедура совершенно напрасно измышлена. <...> <...> Отмена соляного налога — род к!ёе йхе. Она теперь представляется и рисуется в виде финансовой меры, к улучшению финансов направленной. Подкладка все одна. Кричали об упразднении Ш-го отделения. Будут кричать об отмене соляного налога.
18 сентября
Обвала не остановить, если его не остановит неземная сила. Правительство в осаде, а воображает, что оно само осаждает или что самобичевание есть способ обороны.
20 сентября
Из сегодняшних газет видно, что гр. Лорис-Меликов, при объяснении с редакторами главных газет, счел нужным, и счел себя уполномоченным, — развить правительственную программу на время от пяти до семи лет6. Здесь нужен словарь «Р^аго»: с’ез* гатйе!
21 сентября
Выезжал утром. Между прочим, видел графа и графиню Лорис-Меликовых. На лестнице встретил Н. Абазу (печати)7, в кабинете застал Каханова. 1*5 ауа1еп* Ран ргеоссирё. Как будто вчерашний курьер из Ливадии приехал с не розовым портфелем. А ргороз пятисемилетней программы уже сказано кем-то, цие се1а гарре11е 1е зерСепаи*: с1е Мас-МаЬоп.
22 сентября
Господи! Благослови венец нового лета Твоея благости.
Выходил утром. Видел у себя корреспондента «Нового времени» Молчанова8. Он желал меня «т*:епае\у» по разным вопросам. Воспользовался этим случаем, чтобы кое-что высказать. Из его же слов виден поворот редакций по отношению к графу Лорис-Меликову. Что-то произошло помимо аудиенции 6-го числа. Абаза предупредил, кажется, о наступлении периода строгости после периода вольницы. Вчерашнее предположение насчет вестей из Ливадии подтверждается, насколько о том могу судить по сегодняшнему визиту Молчанова9, по вчерашним физиономиям новаторов и нескольким словам гр. Лорис-Меликова, который был сегодня у моей жены. Мансуров сказал мне, между прочим, что популярность гр. Лорис-Меликова создана печатью. Лестно было бы ему услышать. <...>
3 октября
<...> Вечером, по желанию графа Лорис-Меликова — у него с 9-ти до 3/4 10-го часа. Он завтра едет в Ливадию с цесаревичем... Впечатления сегодня не только прискорбные, но жалкие. И победитель Карса выходит в Хлестаковы. Невообразим сумбур в речах и понятиях... Все время видно, что он играет роль; рисуется, принаряжается маскарадным нарядом. И это победитель Карса! Человек с действительными качествами и достоинствами! Человек, бывший военным и сохраняющий все оные чувства! Что из него сделал дворцовый воздух! Не выдержал придворных любезностей и фимиама пошлых льстецов или эксплуататоров его влияния!..
20 октября
Вчера граф Лорис-Меликов был у меня. Смесь «амбарраса» и развязности. Передал от государя поручение спешить вопросом о печати и назначить Победоносцева членом комитета министров9. Говорил о разных предметах, между прочим, о злополучной, по-видимому, яхте «Ливадия», которая, по его мнению, может обратиться в быть или не быть для великого князя генерал-адмирала. Наконец, вставши, он проронил
два слова о том, что Абаза в тот же вечер уезжает. «Куда?» — спросил я добродушно. «В Ливадию; государь пожелал с ним видеться». — Следовательно, он принимает?» — «Это решится в Ливадии». Решено здесь, подумал я, потому что поездка во всяком случае решает судьбу нынешнего министра; но так как при сообщении мне этого известия не было никаких признаков откровенности, а только фразеология о том, что моему сиятельству и проч. — так конфиденциально говорится, — то я продолжал разговор не тем, что думал, а тем, что по удобству приходилось. Наконец граф уехал, — и без казаков на этот раз. Он, между прочим, сказал, в ответ на мой вопрос, когда об этом сообщено Грей-гу, — что у него был Абаза третьего дня, а потом он сам был у графа Лорис-Меликова10.
Итак, свершилось. Бедного Грейга жаль, ввиду формы падения. Повторяю, что он был невозможным министром финансов; но кто его выбрал и держал? И к чему такая торопливость? Почему его не предупредили и не дали возможности, ради приличия, самому отпроситься? В особенности для него чувствительно то, что государь, бывши так ласков к нему летом, его теперь так спустил чужими руками из Ливадии, и что <...> Абаза, тихонько условившийся занять его место, заявил ему об этом не ранее, как накануне отъезда в Ливадию. Повторяю и то, что все такие приемы — «константинопольского» свойства.
21 октября
Вчера — в государственном совете. Отъезд Абазы произвел впечатление; но менее, нежели можно было предположить. Между канцелярскими головами преимущественно толки о доказываемой этим силе графа Лорис-Меликова. Заезжал к нему для отдания визита. В его кабинете впечатление вроде тогдашних вечерних. У меня вечером был Грейг. Весьма приличен, прост, сердечен и добродушен, хотя у него вырвалось слово <...>. Из его слов видно, что с ним разыграна подобающая комедия. Абаза «ауа1^ 1’а!Г аЫше». Граф Лорис-Меликов говорил ему, будто главным деятелем в призыве Абазы и т. д. был цесаревич (?) <...>
22 октября
Вчера — комитет министров. Грейг присутствовал и был — по аШ*ис1е — великолепен, по высказанным суждениям о продовольственном кризисе — на обычном, упрямо низком уровне. Жалеть о его уходе невозможно. Граф Лорис-Меликов, по тому же вопросу, рассудителен, но опять явно неумел. Около него роятся некоторые члены с таким усердием, что роль временщика ему усваивается ими более, нежели им самим.
Мои ощущения постоянно соответствуют словам: зНсЦп^; с1о\уп, растворение, разложение, принижение, е1Гопс1гешеп1:. <...>
24 октября