«Московские ведомости», 1877, 22 декабря, № 318
...Турки ожидали штурма утром 8 ноября... ждали нападения на Шорахские высоты, то есть повторения той громадной и роковой ошибки, которую сделал Н.Н. Муравьев в 1855 году и которая нам стоила до 10 тысяч напрасно падших жертв...
Оттого нельзя достаточно оценить гениальность плана штурма Лорис-Меликова, который, как всегда, знал очевидно и слабость турецких уязвимых мест, и то, насколько они могут быть поражены паникой вследствие неожиданности нападения3.
«Московские ведомости», 1877, 23 декабря, № 319
После церемониального марша... Великий Князь пред всем фронтом войск выехал и, вынув саблю, отсалютовал Корпусному командиру Лорис-Меликову и возгласил «ура». Лорис-Меликов снял каску, бросился к Великому Князю, который горячо обнял его, и затем поклонился с глубоким волнением кричавшему от всего сердца «ура» возлюбленному своему Кавказскому войску. Все были рады этому торжеству в честь Лорис-Меликова...
Визит Мещерского в палатку корпусного командира
В ней было и очень светло, и очень тепло. Генерал Лорис-Меликов был в шерстяной куртке. На столе лежали карты с цифрами. В палатке было два отделения; через открытую первую дверь виднелась его железная кровать. Принял он меня очень любезно и советовал остаться подольше, чтобы ближе приглядеться...
— Знаете ли, — обратился Л.-М., — надо особенное счастье, чтобы приехать на Кавказ на короткое время и как раз попасть к штурму Карса: это невероятное баснословное счастье. Не всегда у нас, батюшка, бывали такие праздники, как в эти дни.
— Да, я думаю.
— Пережили мы, пережили тяжелые дни... Что нас бранили, так и быть, а что такая армия, как Кавказская, должна была пить эту чашу горя и унижения, вот что было поистине ужасно, вот что нас заставляло страдать...
Но видать торжество вашей чудной армии приятнее, чем присутствовать при ее горе. Я так счастлив, что не прибыл раньше.
— Так-то так, но знаете, для человека, изучающего современные события, то время было поучительнее; вы бы многому научились; теперь все торжествуют, всем праздник, все правы, виноватых нет, теперь только одна сторона нашего быта открывается, и вы сами знаете, что, когда везет человеку, тогда ни на что не посмотришь... Человека надо изучать, когда не везет ему, — с тонким смехом прибавил генерал.
— Но вы больше всех, я думаю, перестрадали и больше всех теперь счастливы.
— Да, вы правду сказали: я больше всех перестрадал и больше всех теперь счастлив. Такой день, как сегодня, та честь, которою меня сегодня осчастливил Великий Князь пред Кавказскою армией, не забывается, это событие крупное в жизни, это делу венец; теперь мне можно умереть спокойно.
— И жить спокойно, — сказал я.
— Да, и жить спокойно...
Главное достигнуто; все, что мы перенесли, вытерпели, все, что мы старались настойчиво довести до конца, все это Бог дал нам привести к благополучной развязке, а судить нас будет История. Однако жаль: человек не из железа, послужишь, послужишь и смотришь — старишься, хворать начинаешь.
Я посмотрел на этого далеко не старого человека. Действительно, на лице его видны следы того глубокого и неумолимого резца, который называется внутренней жизнью. Уходила его порядком эта внутренняя жизнь за те несколько месяцев, пока мы все издалека судили и рядили о нем, осуждали его, осуждали доблестное войско, а он боролся с тысячами препятствий, с какою-то гигантскою силой этих препятствий, изнемогал от забот, горечи, страданий и печали, веря в силу своих честных целей и не дав ни на минуту в жертву отчаянию или личному чувству. Дорого отзовутся такие дни борьбы и страданий на физическом человеке, но зато какое наслаждение иметь право смотреть современникам и истории прямо в глаза, иметь право считать заслуженною ту честь, которую сегодня пред всей Кавказской армией сделал этому много пострадавшему человеку Великий Князь, брат государя и Главнокомандующий.
...О Лорис-Меликове говорят как о представителе армянского влияния. Тут много что можно сказать. Так как Лорис-Меликов происхождения армянского, то, понятно, с ним связывают мысль об армянском влиянии, о выдвигании вперед армян и т. д. и даже, пожалуй, о какой-то сепарации армян, но, пожив здесь, я пришел к убеждению, что серьезно к таким пустякам относиться по меньшей мере смешно. Армян на военном поприще никто не выдвигает: выдвигаются замечательные дарования и способности, храбрость и неустрашимость. Всякий армянин, пробивший себе дорогу и стяжавший себе имя в Кавказской армии, можно наверное сказать, ни эту дорогу, ни это имя даром или фокусом не приобрел, он сделался истинно русским, пока приобрел в рядах такой высоко и художественно доблестной армии, как Кавказская, честное имя и славу храброго и способного генерала.
1 Мещерский Владимир Петрович (1839—1914) — князь, консервативный публицист, прозаик, издатель-редактор. Внук Н.М. Карамзина. Окончил Училище правоведения, служил чиновником особых поручений при министре внутренних дел. В числе действительного статского советника и звании камергера причислен к Министерству народного просвещения. В 1860—1870-х гг. выступал публицистом, создал (1872 г.) газету-журнал «Гражданин». В 1860-х — начале 1870 гг. поддерживал реформы; в дальнейшем призывал к прекращению реформирования России, возрождению политической роли дворянства, усилению самодержавия и церкви. Приведенные газетные публикации дневника Мещерского в дальнейшем вышли отдельным изданием «Кавказский путевой дневник» (СПб., 1878).
2 Святополк-Мирский Николай Иванович (1833 —1898) — князь, генерал-адъютант.
3 Столь блистательное отношение Мещерского к Лорис-Меликову резко изменилось, как только генерал стал государственным деятелем (см. документы № 12а, 41).
№ 12а
ОРДИНАРЕЦ ЛОРИС-МЕЛИКОВА ПРОТИВ КНЯЗЯ МЕЩЕРСКОГО
До меня, постоянного жителя деревни, только на этих днях дошел № «Гражданина», «Дневник» которого посвящен оценке графа Лорис-Меликова. Не стану опровергать несообразности в суждениях кн. Мещерского, пройду молчанием презрение, с которым он отзывается о деятельности покойного графа в последние годы его политической карьеры. Остановлюсь исключительно на той части «Дневника», где он признал графа Лорис-Меликова вполне негодным военачальником, едва ли не трусом, чуть-чуть не помешавшим успеху нашего оружия при взятии Карса. Как ни нов этот взгляд, но «Гражданин» поддерживает его с такою самоуверенностью, что легко может ввести некоторых в заблуждение. Кн. Мещерский даже угадывает мысли графа, утверждая, что в самый разгар боя «Лорис-Меликов приказал было трубить отбой, но не успел выполнить своего намерения».
Между тем, восстанавливая в памяти знаменательный день, когда разнеслась по России весть о беспримерном ночном штурме Карса, — этом первом блестящем успехе после ряда неудач, всякий вспомнит, что с этим днем было тесно связано имя виновника его — графа Лорис-Меликова. Вот неопровержимое тому подтверждение. 8 ноября 1877 г. при вступлении победоносных войск в Карс, после благодарственного молебна и панихиды по убитым героям, при громком салюте из взятых нашими солдатами турецких орудий, Его Императорское Высочество Главнокомандующий Великий Князь Михаил Николаевич, быстро отделившись от свиты, въехал в середину обширного каре, занятого войсками, и громко, взволнованным голосом произнес: «Слушаться моей команды: на плечо! на караул!» Затем подскакал к графу Лорис-Мели-кову и, низко отсалютовав ему обнаженной шашкой, вскричал: «Ура нашему корпусному командиру!» Это неожиданное приветствие восторженно подхвачено было войсками.
Таким образом, Его Высочество, пред лицом главных кавказских войск торжественно и неоспоримо признал графа Лорис-Меликова виновником успеха и победы. Великий князь Главнокомандующий, живший общею жизнью с храбрыми кавказскими войсками, разделявший их труды, опасности, удачи и неудачи, очевидно, лучше кн. Мещерского знал, кого следует благодарить, кому отдать честь за беспримерный успех и чьи подвиги заслужили незабвенную память. Но, не довольствуясь этим в приказе от 12 апреля 1878 г., отданным по случаю отъезда гр. Лорис-Меликова в отпуск, Его Высочество еще раз напомнил войскам о подвигах их начальника: «Не одна новая блестящая страница внесена им в славные летописи войск, ему вверенных, с которыми в течение 18-ти месяцев делил он геройские труды и тяжелые лишения, выпавшие на их долю; а взятие Ардагана, бой на высотах Аладжи, сражение на Деве-Боину и беспримерный в истории штурм Карса — составят навсегда гордость русской армии».