Вслед за этим продолжали получаться с низовьев Волги известия, словесные и письменные, одно другого мрачнее. Говорили, что зараза из Ветлянки проникла уже в соседние селения и грозит вскоре появиться в Царицыне, что ветлянекая болезнь — несомненная чума, потому что люди умирают в продолжение 2—3 часов, будучи перед тем совершенно здоровыми. Впоследствии, под влиянием страха, лекарский помощник Васильев тайно скрылся из Ветлянки, но был немедленно возвращен назад; его хотели было за это предать суду, но ввиду действительно оказанных им заслуг, оставили без преследования648.
17 декабря 1878 г. я по личным моим делам должен был выехать из Царицына в Москву. Едва приехал в Белокаменную, как тотчас получил от жены телеграмму следующего содержания: «Чума Енотаевском уезде, в станице Ветлянке. Умирает 95 процентов. Жители бегут. Черном яру — чума. Царицын волнуется. Врачей нет». Прочитав эту депешу, я пришел в ужас. Мне, как городскому голове, страшно было за судьбу города, а как семьянину, за положение моих домашних. Я тотчас телеграфировал об этом саратовскому губернатору М.Н. Галкин-Врасскому и в то же время послал депешу в Петербург, к моему знакомому, прося его навести справки о том, насколько верны астраханские сведения. Вместо ответа, я получил приглашение немедленно прибыть в Петербург. В тот же день, вечером, с курьерским поездом, я выехал в северную столицу, и едва поезд остановился у платформы Николаевского вокзала, как получил приглашение немедленно явиться к управляющему Министерством внутренних дел. Заехав на квартиру моего знакомого, чтобы переодеться, я тотчас в сопровождении В.А. Кокорева1, который меня уже ждал, поехал к министру. Это было около 12 часов. А.С. Макова2 мы не застали дома: он уехал с докладом к государю. В 2 часа мы снова приехали к нему и были немедленно приняты. Он встретил нас в большом кабинете, наверху, и, усадив около письменного стола, начал расспрашивать. Я передал ему все, что было мне известно относительно Ветлянки. Лев Саввич, видимо, был смущен моим рассказом и хотя старался скрыть это смущение, показывая вид, что ему все известно, тем не менее ясно было видно, что он решительно ничего не знал о том, что творится в Астраханской губернии...
В тот же день, по распоряжению управляющего министерством, был командирован в Ветлянку доктор медицины А.Я. Красовский649.
В ночь же с 19 на 20 число, т. е. тотчас же по получении моим знакомым моей депеши из Москвы, была отправлена от имени управляющего министерством саратовскому губернатору телеграмма, текст которой был следующий: «Прошу принять немедленно меры против переноса заразительной болезни из Енотаевского уезда в Царицынский; если окажется необходимость, — учредить карантин для прекращения всякого сообщения с Черным Яром, Енотаевском и станицами, близ их лежащими. Медлить нельзя, положение дел весьма серьезное и опасное. О мерах, какие будут приняты, телеграфируйте, но, главное, не медлите и пошлите опытного чиновника».
Таким образом был дан первый толчок к принятию энергических мер.
22 декабря я выехал из Петербурга, а 26-го был уже в Царицыне, где и застал саратовского губернатора М.Н. Галкин-Врасского. Он действовал здесь со свойственною ему энергией и в течение нескольких дней успел привести город и его окрестности в такое положение, что о вторжении заразы со стороны Астраханского края перестали даже и думать. Везде, где указывала надобность, учреждались карантины, явились врачи; комитет общественного здравия и санитарная комиссия действовали с усердием. Впоследствии медико-санитарные средства Царицына еще более увеличились: по распоряжению Министерства внутренних дел была прислана сюда целая партия врачей, а
В.А. Кокорев выслал огромное количество дезинфекции. Причем не могу не упомянуть о следующем курьезе. По странному стечению обстоятельств, мне, как городскому голове, пришлось в это страдное время не только возиться с городом, но и быть начальником военной стражи. В моем распоряжении находилось: 4 офицера, 1 полицейский пристав, 50 человек солдат и столько же казаков; вся эта армия составляла цепь, окружавшую Царицын. Одновременно с принятием в Царицыне означенных мер принимались меры к локализации заразы и в Астраханской губернии: учреждались карантины, изолировалось одно селение от другого, а для сообщения Царицына с Астраханью был открыт объездной путь по Калмыцкой степи, охранявшийся разъездами казаков и особо назначенного для того чиновника.
28-го декабря 1878 г. М.Н. Галкин-Врасский выехал из Царицына в Саратов, поручив мне наблюдение за деятельностью установленных учреждений, а 30-го я получил от него следующую телеграмму: «Красовский 29-го декабря телеграфирует: В Ветлянку прибыл 27-го декабря. Чумы не нашел. Видел больных с воспалением легких. Нет вновь заболевших. Третий день остается два с тифозным воспалением, а одна с язвою в паху давнего сомнительного происхождения. Ваши (вероятно, врачи) размещены по деревням, где нет опасности. Надеюсь, все скоро кончится».
Телеграмма эта была немедленно объявлена во всеобщее сведение и произвела благоприятное впечатление. Вслед затем, спустя 10 дней, телеграфировал мне из Никольского (близ Ветлянки) доктор Павлинов: «Ветлянская эпидемия несомненно чума, с декабря ее легочная форма». Итак, очевидно было, что ветлянская болезнь потеряла свой острый характер. Все клонилось к тому, чтобы дела и люди вошли в свою обычную колею... Между тем в столичных газетах появились известия такого тревожного свойства, которые сразу произвели сенсацию как в правительственных сферах, так и в обществе. Так, по поводу одной депеши, напечатанной в «Голосе», управляющий министерством статс-секретарь Маков телеграфировал мне 29 декабря: «Из Царицына телеграфируют в газету «Голос», что будто в городе появилась чума со страшной смертностью. Прошу телеграфировать мне немедля — все ли у вас благополучно». На это я отвечал ему, что у нас никакой чумы нет и что неверные сведения, как оказалось по справкам, сообщены в газету из Царицына вновь назначенным в Астрахань управляющим почтовою частью Степановым, каковое сообщение сделано было им на пути из С.-Петербурга, из Царицына, со слов проезжего... Таким образом, несмотря на то, что газетные известия были не вполне верны, тем не менее молва о страшной болезни продолжала нестись с быстротою молнии. Вскоре известие это проникло за границу. Европа встревожилась, и в результате получилось: установление строгого кордона по нашей границе, воспрещение привоза из России товаров и стеснение проезда путешественников; все это, вместе взятое, отразилось потом миллионными убытками на нашей торговле и промышленности...
16 января 1879 г. в Комитете министров слушалось словесное заявление управляющего Министерством внутренних дел о появившейся заразе и принятых против нее мерах. В этом заявлении полагалось испросить Высочайшее соизволение: 1) На предоставление управляющему Министерством внутренних дел сделать зависящее распоряжение к сожжению, в той мере, как это будет принято необходимым, станицы Астраханского казачьего войска Ветлянки, с соблюдением следующих главнейших оснований: а) жители станицы Ветлянки должны быть выведены и размещены, по ближайшему соображению местных удобств, не выходя из карантинного района; б) оценку движимых и недвижимых имуществ, преданных сожжению, и выдачу за оные вознаграждения владельцам возложить на особую комиссию, под председательством астраханского губернатора, с участием членов: казачьего ведомства и Министерства финансов, государственных иму-ществ и внутренних дел, по особым правилам, которые эта комиссия должна постановить на месте, ив) на ту же комиссию возложить как распорядительные действия по сожжению станицы Ветлянки, так и все меры, необходимые для обеспечения выведенного из станицы населения продовольствием, бельем, теплою одеждою, лечением больных и т. п. 2) На предоставление управляющему Министерством внутренних дел испрашиваемые ныне относительно ст. Ветлянки меры распространять и на другие селения, а также и на отдельные в тех местностях районы и в той мере, в какой это будет признано необходимым. 3) На предоставление ныне же в распоряжение гражданской администрации необходимого числа войск для исполнения карантинной службы, и 4) на отнесение на счет государственного казначейства всех расходов, как по приведению в исполнение указанных выше мер, так и по возмещению издержек по всем принимаемым, по случаю настоящей эпидемии, мероприятиям.