— Откуда ты знаешь?
— Сам подумай: сессия кончилась, а ты здесь сидишь, меня ловишь… Что завалил-то?
Халява посмотрела через плечо на заголовок книги, на которой сидела:
— Вышка? По учебнику не сдашь. Лекций нет?
— Нет…
— Ничего, — оптимистично заявила Халява, — Теперь с тобой есть я, а значит все будет тип-топ.
Она, цокая каблучками, прошла по столу туда-сюда, помахивая сигаретой, которая в ее ручках смотрелась, как толстое бревно. И ведь еще курить ее умудряется… Славик подумал и тоже закурил. Хотя в комнатах и запрещено курить, но Халява все равно уже надымила так, что навряд ли удастся убедить коменданта в том, что это натянуло из форточки.
— А почему я тебя вижу? — спросил он Халяву.
Вопрос этот и в самом деле крайне интересовал Славика. Потому что видеть маленьких девочек, называющих себя Халявой — не самый хороший признак. Возможно, означающий, что слишком много высшей математики до добра не доведет.
— А мне так захотелось, — малышка отбросила окурок и сладко потянулась, — скучно мне стало. Так-то я обычно невидимая.
Халява покружилась на месте и весело посмотрела на Славика.
— Как я, красивая? — лукаво спросила она.
— Ну… Симпатичная…
— Это правильно. Люблю, когда меня хвалят, — она подцепила ластик и пожонглировала им, напоследок футбольным пинком забросив его в стакан с карандашами.
— Халява, а где ты обычно живешь? — спросил Славик, вспомнив байку про отставшие обои.
Халява сделала круглые глаза:
— Я живу, — с завыванием начала она, — на высокой ледяной горе, вместе с моими сестренками-халявами. И когда какой-нибудь нерадивый студент зовет нас, мы прилетаем на вызов, чтобы помочь ему-у…
Она вытянула в сторону Славика руки и изобразила зомби. Не очень убедительного.
— Правда?!
Неужели он узнал тайну, за которую все студенты, прошлые и будущие, отдали бы все самое ценное?
— Неа, — зевнула Халява, — Неправда. Я прикалываюсь.
— А правда: где ты живешь?
— Много будешь знать — сам будешь экзамены сдавать, — Халява зевнула еще раз, — Спать хочу.
Она запрыгнула обратно на подоконник и улеглась на раскрытой зачетке, поджав коленки:
— На ночь меня в холодильник положи — мне на морозе спится лучше, — сонно сказала Халява напоследок и закрыла обложку.
Славик остановившимся взглядом смотрел на лежащую перед ним зачетку, совершенно обычную. Ничто не говорило о том, что из нее может вылезти маленькая Халява в желтом сарафанчике. Ничто не говорило и о том, что сейчас Халява спит внутри… Он осторожно, как кроватку с младенцем, перенес зачетку в холодильник и положил на полочку.
Теперь совершенно ничего не напоминало о неожиданном ночном визите. Ничего… Кроме табачного дыма и лежавшего на столе окурка, с красными следами маленьких губок.
— Присаживайтесь, Силантьев, — преподавательница высшей математики Марина Анатольевна, известная также под «ласковым» прозвищем Свинцовая леди, указала на парту, — Тяните билет.
Славик аккуратно положил на край стола зачетку и посмотрел на кучку билетов. Ладно, хотя бы равномерно разложенных: ходили слухи, что один из преподавателей на старших курсах любил на пересдаче сложить билеты стопочкой и ласково предлагал тянуть. Или оставлял один и говорил: «Выбирайте».
Ну что за человек Леди… Можно подумать, ей самой хочется сидеть тут с ним вдвоем — больше-то никого на пересдаче не было — дала бы какой-нибудь билетик попроще… А еще лучше — поставила бы законную тройку и отпустила с богом…
Славик выдохнул и взял билет.
Ну еще бы… Номер тринадцать, кто бы сомневался.
И вопросы в билете — как на подбор. Не знаком практически ни один.
Остается последняя надежда…
Преподавательница подвинула к себе зачетку и раскрыла ее. Со страниц зачетки спрыгнула бодрая Халява.
Все такая же: с красным бантиком в косичке, желтым сарафанчиком и голубыми глазами. Все с тем же ростом в ладонь.
Значит, не померещилась…
Ожидая экзамена Славик успел убедить себя, что вчерашнее появление Халявы ему приснилось.
Не приснилась.
Халява, судя по всему, невидимая для Свинцовой Леди, подмигнула Славику, показала розовый язычок, перешагнула через руку преподавательницы, подошла к лежащему на столе мобильному телефону и пнула его ногой.
Телефон зажужжал. Марина Анатольевна поднесла его к уху:
— Алло. Да… Да… Хорошо.
Она положила трубку:
— Повезло тебе, Савельев. Я выйду ненадолго. Сиди, готовься.
Дверь закрылась, стихло цоканье каблучков по паркету коридора.