Михаил взбежал по ступеням крыльца.
— Здравствуйте, Сергей Казимирович.
— Добрый день, — спокойный вежливый кивок.
Михаил потянулся к дверной ручке. Мысленно он уже проходил гулкий холл, поднимался на лифте, здоровался с секретаршей Марией Павловной и входил в зал совещаний…
На самом же деле он резко открыл дверь и нырнул внутрь.
И ослеп.
Вместо полумрака коридора в глаза ударил яркий зеленый свет.
Мозг взвыл, пытаясь переварить оглушительный поток информации, хлынувшей сразу со всех органов чувств.
Берег задохнулся, показалось, что в лицо ему плеснули вонючей зеленой жижей, настолько окружавшее его пространство не соответствовало тому, где он находился еще мгновение назад. Ручка портфеля, вдруг ставшая тяжелой и неудобной, выскользнула из пальцев.
Что-то чавкнуло.
Не было никакой жижи. Кожи Михаила коснулся горячий воздух, настолько насыщенный влагой, что казался липким. В ушах звенел непрерывный шум, похожий на звуки зоопарка, усиленные в тысячу раз: плеск воды, шум листвы, крики птиц, неизвестных зверей… В ноздри воткнулась вонь, плотная почти осязаемая вонь тропического леса: резкие запахи растений и животных, запах болота и гниющих в нем растений, запах еще чего-то очень знакомый, но до сих пор не встречавшийся в такой концентрации…
Глаза застывшего столбом Михаила заморгали и наконец-то дали картинку окружающего пространства.
Высокие деревья, увитые лианами и смыкавшие кроны далеко над головой, яркие цветы и прыгавшие по веткам птицы, плотный кустарник — все это мелькнуло перед глазами и отступило, превратившись в фон.
В фон для десяти трупов, разбросанных по небольшой полянке.
Мертвые тела в таком количестве вызывают шок и оторопь, даже если это тела коров. Что уж говорить о человеческих трупах.
Мозг, взвизгнув, наконец-то нашел хоть что-то более-менее связанное с известной ранее реальностью и отложил в дальний ящик проблему определения местонахождения и причин, так сказать, очучения здесь.
Кто эти люди и почему они умерли?
Покачиваясь и чавкая подошвами высоких ботинок по моховому ковру, Михаил осторожно приблизился к мертвецам.
Люди. Уж точно не коровы. Белые. В смысле, относящиеся к белой расе: при жизни они были загорелы до коричневого цвета, а сейчас смертельная белизна приблизила цвет их кожи к молочному шоколаду.
Шоколадные покойники…
Проклятый мозг попытался объединить в одну картинку понятия «покойники» и «шоколад» и Михаила чуть не стошнило. Голова кружилась, лицо покрылось крупными каплями пота, он вытер его ладонью и продолжил осмотр, не особо понимая смысл сего действия. В голову пришла несколько диковатая мысль, что если он не разберется с произошедшим, то опоздает на совещание к чертовой матери.
Мертвецы. Десять человек. Или штук? Можно ли их считать людьми или отнести их к категории неживых предметов, которые положено считать штуками?
Отставить бред!
Десять чело… человек, черт возьми! В возрасте примерно так от тридцати до сорока. Загорелая кожа, светлые пшеничные волосы, примерно такого же цвета, как и у самого Михаила, светлые глаза, голубые или серые…
По одежде похожи на солдат: оливково-зеленая — там, где не залита кровью — форма, легкие рубашки с закатанными рукавами и мягкие штаны, заправленные в ботинки с высокими шнурованными голенищами — и рифленой подошвой, которую можно было рассмотреть на вывернутой вверх ноге одного из мертвецов — плоские кепки с козырьками… Но не солдаты: ни знаков различия, ни погон, какие-то лихие ребята…
Также на это ненавязчиво указывали черные короткие автоматы, лежавшие возле каждого покойника.
Судя по всему, именно они и были причиной смерти: куртки на груди каждого изрешечены автоматными очередями, как будто они перестреляли друг друга. Или…
Как будто их расстрелял кто-то другой.
Если прикинуть положение тел, то убийца находился примерно…
Михаил повернулся.
Примерно там, где минуту назад стоял он, Михаил. И где сейчас лежал на мху точно такой же автомат. С еще дымящимся стволом.
«Да ну на фиг такие задачки» — сказал мозг и отключился.
Шагая как заводная игрушка, Михаил подошел к автомату и протянул руку.
В книгах, плохо переведенных с английского, обычно встречается корявый оборот «протянул свою руку». Так вот, в данном случае, это было еще и не правдой.