— Ох, госпожа Фолиан, ведь вы же взрослый, образованный человек, а верите в сказки. Ну откуда у нас возьмутся мутанты? Или вы думаете, что зловещая радиация, которой у нас, кстати, нет, немедленно превратит всех зверей и птиц в кровожадных чудовищ? Госпожа Фолиан, я был лучшего мнения об уровне образования в современном Этерно…
Кейт замерла:
— Значит, — произнесла она мертвым голосом, — мутантов здесь нет?
— Могу вас…
— Тогда что ЭТО такое?
Алькальде повернулся. Из-за памятника выглядывало… Это животное походило бы на крупную свинью, не будь оно таким лохматым. И таким ярко-рыжим в черных пятнах.
Алькальде крякнул:
— Это еще что такое?!
— А вы говорите, здесь нет мутантов, — Кейт на всякий случай спряталась за спину мужчины.
— Каких мутантов?! Это свинья с нашей фермы! Что она здесь делает?
Рыжее чудовище промолчало, а больше в окрестностях никого не было.
— Вы уверены, что это — не мутант?
Кейт с подозрением посмотрела на свинью. Свинья посмотрела на Кейт.
— Конечно, нет. Обычная свинья.
— Тогда почему она такой странной расцветки? И лохматая?
— Просто порода такая.
— Что-то не слышала я о такой породе.
— Так ее вывели только десять лет назад…
Кейт навела на свинью фотоаппарат и щелкнула. Свинья подозрительно хрюкнула и потрусила вдоль по улице.
— Вот ты где! — Со стороны, где якобы находились фермы показался мальчишка с палкой. Свинья заполошно завизжала и рванула быстрее. Мальчишка погнался за ней.
Алькальде рассмеялся и махнул Кейт, приглашая ее к стоящему неподалеку зданию, где, видимо, находилась его резиденция.
— А почему так мало людей на улице?
— Что делать людям на улице в рабочее время? Они работают, кто на заводе, кто на ферме, кто в мастерских…
Кейт остановилась:
— А это тогда кто?
На тротуаре лежал человек, наиболее полно отвечавший всем представлениям журналистки о Ничейных Землях: грязный, одетый в лохмотья, распространявший ароматы канализации и перегара. Человек спал.
— Это, — раздосадованный алькальде пнул грязнулю ногой, — наш слесарь. Который, — алькальде повысил голос, — После ремонта канализации никогда не переодевается, прежде чем напиться!
— Я не слесарь, — проворчал человек и укрылся рукавом, — я учитель…
— Учитель, учитель… Учителем ты был до того, как решил, что жизнь потеряла смысл и начал искать утешения в бутылках с ромом. Если бы я по старой памяти не пристроил тебя в слесари так бы и сдох с голоду…
Кейт защелкала, делая снимки:
— Вы несправедливы к нему. Люди с тонкой душевной организацией, такие, как учителя, поэты, художники, при крушении прежнего уклада могут сломаться…
— Другие же не сломались. Другие работают в школе, обучая детей… Или сменили профессию.
— Вам легко говорить. Вот вы сами кем были при партии?
— Учителем и был, — пожал плечами алькальде, — физику преподавал. Пойдемте.
У дверей кабинет алькальде — фанерных, аккуратно выкрашенных бурой краской — сидел на стуле колоритный человек. Лет тридцати, высокий, с двумя пистолетами на поясе, в широкополой шляпе, надвинутой на глаза.
— Это, — представил человека алькальде, — товарищ Рок, альгуасил нашего города. Закон и порядок.
— Полицейский? — прошептала Кейт, когда товарищ с мрачной фамилией коротко обсудил свои дела с алькальде и удалился.
— Можно сказать и так. Скорее, наш местный аналог шерифа времен Фронтира. Тогда, как вы помните, ситуация была похожа на нашу: множество небольших городков, разбросанных на значительном удалении друг от друга, центральная власть не имеет сил, чтобы навести там порядок, все носят оружие… И тем не менее, какой-никакой, а закон и порядок там был. И поддерживали его шерифы. Мы просто решили воспользоваться историческим опытом…
— А кто его сделал альгуасилом? Вы?
— Почему я? Его выбрали всеобщим голосованием. Нас тут всего около тысячи. Все друг друга знают.
— А судит кто? Он?
— Почему он? Судим всем городом.
— По закону силы?
— По уголовному кодексу. Госпожа Фолиан, у меня много дел. Чтобы бы вы хотели увидеть в нашем городе. Если крыс, то в школе в живом уголке, кажется, жили две…
— Разрешите мне просто погулять. Можно взглянуть на завод?
— Нет. Город, фермы, мастерские — пожалуйста. Завод, электростанция — нет.
— Но почему? Свобода прессы…
— Заканчивается там, где начинаются интересы государства. А мы, как бы вам ни хотелось видеть в нас грязных дикарей — государство. И у нас есть свои секреты. Я ведь не знаю, вдруг вы вовсе никакая не журналистка, а шпион, собирающийся выкрасть наши секреты? А?