— Почему?
— А вы подумайте. Если бы у нас не было способа защититься, войска были бы здесь уже двадцать лет. Васио может постоять за себя.
Мерно стучали колеса вагона, уносящего Кейт Фолиан от поганого городка Мадера Роха к границе с цивилизацией. Девушка сидела за столиком в гостиной, глядя в экран ноутбука. Перед глазами стояла картина: мертвые тела в сине-серых комбинезонах, у кирпичной стены.
«По заданию редакции я, Кейт Фолиан, совершила экспедицию в Ничейные земли. В края, где, как считают люди нет законов, где стоят развалины городов, населенные бандами мародеров, края, населенного мутантами и дикарями. Я была там. И могу заявить: на самом деле все иначе».
Поезд тряхнуло на стыке, по столику покатился черный гадальный кубик. Подарок убитой девушки. На Кейт глянула грань со словами «Даже не думай».
Журналистка вздохнула…
Глупая игрушка.
Кубик полетел в мусорную корзину. Застрекотала клавиатура.
«На самом деле все обстоит еще хуже. Ничейные Земли населены людьми, сумевшими организовать свое собственное варварское государство. Государство, где всем управляет давным-давно развенчанная и осужденная партия. На улицах городов до сих пор стоят памятники кровавому диктатору Камино…»
Фото памятника.
«…жители, даже те, кто хотел бы уехать в более цивилизованные места, живут там как в концлагере…»
Фото городка из-за колючей проволоки.
«…они вынуждены работать, чтобы не умереть с голоду. Те, кто не выдерживает такой жизни — спивается…»
Фото спящего на улице слесаря.
«…жителей кормят мясом мутировавших животных…»
Фото рыжей свиньи.
«Закон в этих городах висит на поясе у местного шерифа…»
Фото молодцевато подбоченившегося альгуасила.
«…и основывается на тираническом кодексе того же Камино. Я не видела, чтобы там осуждали кого-то за рассказанный анекдот, но по этому кодексу — могут. А значит — делают…»
Пальцы Кейт летали над клавиатурой.
«…я считаю, что в Ничейные Земли нужно ввести войска, нужно СИЛОЙ привести местных жителей к цивилизации, для их же собственной пользы…»
Стучали колеса, щелкали клавиши.
«Я, Кейт Фолиан, была там и видела то, что происходит в Ничейных Землях, собственными глазами. А значит то, что я вам рассказываю — правда.
Верьте мне»
Они — не зомби
— Зомби! — генерал Херардо Пало восхищенно хлопнул себя по бедру, — Настоящий зомби!
За толстым синеватым стеклом квадратного окна была видна площадка плаца. Под струями проливного дождя, насквозь промочившими его серую куртку, от бетона отжимался человек. Мерные, монотонные движения. Ни следа усталости.
Отжимания продолжались второй день.
— И сколько он еще может вот так же?
— Я не проводил подобных исследований, но, вероятнее всего, не более недели, — профессор Адан Лавадоро поставил кружку кофе на столик, — потом ему просто потребуется пища.
— То есть, усталости он все равно не почувствует?
— Ну да.
— Ни усталости, ни страха, ни возмущения. Только исполнение приказа, — генерал закурил сигару и откинулся на спинку плетеного кресла, — И вы еще говорите, что они не зомби?
— Не называйте из так.
— А то что? Они обидятся?
Генерал был доволен. Слияние Седьмого и Двенадцатого проектов, которое казалось поначалу бесперспективным, почему на него и бросили профессора Лавадоро, с его прямотой и неумением подстраиваться под линию партии.
Седьмой проект, создание улучшенного солдата… Любимая идея генерала. И его неудача. Нет, заявленные свойства — неутомимость, выносливость, живучесть, то, что требуется современному солдату — придавать человеческому телу удавалось. Вот только после этого в течение нескольких дней следовало полнейшее разрушение личности и смерть. Без вариантов. В ста процентах случаев.
Генерал, уже примеривавший к виску ствол пистолета — а обманувшие ожидания партии и лично вождя Уго Камино жили недолго и умирали неприятно — однако ласточкой спасения к нему явился совершенно на птицу не похожий профессор Лавадоро, научный руководитель Двенадцатого проекта. Высокий, худой, с узкой козлиной бородкой, профессор уже расписался в безнадежности проекта — возможности промывания мозгов с запечатлением в них абсолютной преданности партии — как случайно узнал о проблеме Седьмого.
Двенадцатый проект проводился под эгидой министерства внутренней безопасности и был личной инициативой министерства, давно уже бившегося над проблемой переполненности тюрем и лагерей. Постоянно растущие планы выявляемости политически неблагонадежных делали ситуацию практически неразрешимой. Ладно бы от всех осужденных была хоть какая-то польза, а то производительность труда в исправительных лагерях была ниже, чем в мастерских, где работали слепые и увечные, как ни бились надсмотрщики. Спасти министерство могли только массовые расстрелы. Или профессор Лавадоро.