Устройство атомной бомбы? Легко! Рецепт изготовления взрывчатки в домашних условиях? Без проблем! Как работает лазер? Получите! Кто был командующим Четвертым белорусским фронтом? Да вы смеетесь!
Виктор любил историю. И знал.
— Нет, товарищ Берия не приедет. Он занят.
— Понял.
Майор МГБ СССР Сергей Кондратьев положил трубку телефона, снял фуражку и вытер пот со лба. Ну и жара!
Он вышел из маленького деревянного домика, в котором находился телефон. Если бы не окна, домик очень смахивал бы на деревенский туалет. Что за народ! Не могли сделать его каким-нибудь более другим?
Майор окинул взглядом собравшихся на поляне людей и вздохнул. Не нужно обманывать себя самого: виной раздражению не идиоты-строители, не жара и не толпа ученых специалистов на объекте.
Все дело — в объекте.
Небольшой квадрат подмосковного леса, окруженный высоким забором из плотно — чтобы и в щелочку никто не заглянул — сбитых досок и большим овалом, диаметром так в километр, огороженным колючей проволокой.
В центре квадрата находилось…
Ничего.
Пустое пространство, вытоптанное сапогами солдат, устанавливавших сейчас деревянные щиты, чтобы ограничить объем пространства примерно так в двадцать семь кубометров. Три на три на три.
Вроде бы закончили… Кондратьев повернулся к нетерпеливо пританцовывающему мужчине в гимнастерке без знаков различия, худому, как вобла:
— Товарищ Щербицкий.
Молодого ученого не нужно было подгонять. Его нужно было притормаживать.
А ведь все началось с пустяка…
Электронная сигнализация для выявления нарушителей.
Как научить ее срабатывать только на людей? Не на давление, не на движение воздуха, не на пробежавшего мимо кота или лося? На людей.
Майор Кондратьев и сам точно не знал, что за волны излучает мозг каждого человека. Щербицкий пробовал объяснять, но майор быстро понял, что это ему ничего не даст, кроме чувства собственной ущербности.
Срабатывает только на человека и ладно.
Поначалу в лаборатории, где проводил испытания своего аппарата Щербицкий, все шло хорошо. Работали лампы-датчики, напоминающие виденные когда-то Кондратьевым бутылки, внутри которых каким-то чудом поместили парусник. Только внутри этих ламп, такое впечатление, находился не кораблик, а сложенная три раза внутри самой себя Эйфелева башня. При приближении человека, внутри лампы загорался огонек. Все просто. Бери да внедряй, приноси пользу. Но для таких людей, как Щербицкий, еще не придумали названия. По крайней мере, приличного. По крайней мере, майор таких слов не знал.
Товарищ Щербицикий решил, что установка нуждается в улучшении и начал колдовать. В результате к каждой лампе был пристроен блок-усилитель, величиной с чемодан, чтобы сигналы улавливались не тогда, когда нарушитель подойдет близко, а хотя бы метров в десяти.
Тут начались затруднения. Примерно в половине случаев срабатывала не та лампа, к которой направлялся «нарушитель», а соседняя либо вовсе отдаленная. Чаще всего почему-то срабатывала крайняя слева лампа-датчик.
Что бы сделал нормальный человек? Плюнул бы, решил, что усилитель — вещь лишняя и дающая помехи, и понес бы чертежи установки начальству. Но Щербицкий…
Ученый ломал голову целый месяц, провел кучу новых опытов, задергал подопытных нарушителей и добился только того, что крайняя лампа начала срабатывать постоянно. От отчаяния Щербицкий внес изменение в порядок опыта, зачем, он и сам потом не смог объяснить. Теперь «нарушитель» не видел, как срабатывает лампа.
Лампы начали работать как часы.
Изобретатель успокоился — он решил, что на лампы, засекающие излучение человеческого мозга, как-то действует излучение мозга подопытного — и начал было размышлять над тем, как уменьшить размеры усилителя. Но тут произошел еще один, очень характерный сбой…
Сработала не та лампа, к которой должен был подойти «нарушитель», а другая, в другом углу ангара, где проводились испытания. Щербицкий вздохнул, подумал, что все начинается снова… И замер.
«Нарушитель» споткнулся и выронил монетку. Монетка покатилась по бетонному полу, подопытный побежал за ней… Прямо к той лампе, которая только что сработала.
В ясновидение ведьм и колдунов Щербицкий не верил. Еще меньше он верил в ясновидение электронных ламп. Но настоящий ученый — это тот, кто готов проверить опытом любое, самое абсурдное предположение.