Неделя в Мааре — как и во всем мире — длилась целых десять дней, ровно четверть месяца, почему и называлась — четвертина. Последний день каждой четвертины был днем отдыха, ярмарок и всяческих увеселений. На огромной рыночной площади, на которой при желании мог бы разместиться и городок поменьше — а уж любая деревушка и вовсе безо всяческого труда — в этот день вырастали как разноцветные грибы шатры торговцев, купцов, менял, гадателей, магов и «веселых девиц», то тут то там строились пахнущие свежим деревом помосты для артистов, циркачей, сказителей и фокусников.
Господин Паллатан нисколько не удивился, когда его старый шатер, выгоревший за время службы до цвета грязного снега, взял в аренду на неделю молодой человек, судя по выговору — типичный тиссемли. Почему бы тиссемли и не быть членом одной из Гильдий? Кто сказал, что это невозможно? Хотя душа у господина Паллатана к сделке и не лежала. Одежда юнца, хоть и пахла свежей краской, но была в заплатах и явно куплена на блошином рынке. Заплатил он «завтрашними монетами» — то есть попросту долговой распиской. Да и Гильдия, к которой он принадлежал была незнакомой.
— Гильдия Теней… — задумчиво покатала название на языке господин Паллатан, — Чего только не придумают…
Нездешний, явно. Все местные Гильдии господин Паллатан знал. А что там в других городах творится — кому это интересно.
Если бы не блеснувший на запястье подозрительного юноши браслет магического обещания, пожалуй, сделка бы не состоялась. Но к носящим такой браслет обычно относились как к бежавшим из тюрьмы жертвам самодурства властей. То есть, помогали по мере возможностей. Если эта помощь, конечно, была не в убыток. И не трудной. И настроение было хорошее. И погода — тоже…
Наблюдающие от Гильдий уличных актеров, марионеточников, сказителей, гадалок искоса наблюдали за тем, как юнец-тиссемли устанавливал шатер в отдаленном углу рынка. Цвета его одежды — темно-бурый, с желтыми полосами — ни одной из гильдий не принадлежали, но мало ли мошенников, которые оденутся в чужие цвета, а сами начинают влезать в участок, на котором плодотворно трудятся уличные артисты или сказители. Мол, если знака Гильдии нет, так и никто не догадается…
Незнакомец кое-как установил шатер и скрылся внутри. Но перед этим, на плохо оструганной палке установил грубо вырезанный из куска кожи знак своей гильдии: силуэт человеческой фигуры, растопырившей во все стороны руки и ноги.
«Ничего, — одновременно подумали наблюдающие — посмотрим, что ты будешь показывать…»
А то, что тиссемли решил порадовать уважаемых продавцов и покупателей каким-то зрелищем, понять было легко.
— Жители славного Трамаана! Слушайте и не говорите потом, что вы не слышали! Тот, кто не пожалеет своих ног, чтобы подойти сюда, и пары каппи, тот уж точно не пожалеет времени на то, чтобы насладиться удивительным и необычным зрелищем! Подходите! Подходите и смотрите!
Народ не рвался, проходил мимо, бросая взгляд на тиссемли, орущего в кожаный рупор — спасибо доброму кожевеннику — но внутрь шатра заходить не спешил. Местные жители не были склонны бежать, роняя тапки, ко всему необычному. Но Виктор не отчаивался: он был уверен в своей задумке. Ничего, кроме уверенности, у него все равно не осталось: других способов заработать золото он не видел.
— Жители славного Трамаана! Слушайте и не говорите потом…!
Виктор кричал и кричал, отмечая, что народ начал заинтересовываться. То один бросал короткий взгляд в его сторону и чуть приостанавливал шаг, то другой останавливался в отдалении и, якобы решив передохнуть, с любопытством наблюдал за происходящим. Кучка босоногих мальчишек уже давно была бы внутри шатра, если бы у них была хотя бы одна медная монетка на всех.
— Жители славного Трамаана!
Виктор оценил количество любопытствующих — набралось уже с десяток — и решил начинать.
— Проходите внутрь шатра! Всего за пару каппи вы увидите необычное зрелище, которое представит!
Язык уже начал заплетаться. А ему сегодня еще болтать и болтать…
Вошедшие внутрь озирались. Обычно все зрелища на ярмарке проходили на помостах, а тут — шатер. Необычно. А значит — настораживает.