Шатер был перегорожен пополам натянутой белой простыней, в которой вдова Фарсакин ни за что не узнала бы свое имущество: клейма были срезаны, а края выкрашены темной краской, образуя рамку.
Виктор выставил перед экраном наполненную дорожной пылью — обычай такой — плоскую глиняную чашу — если удачно повернуть, то совсем не видно отбитой ручки — и нырнул на свое место. Местные жители не имели обыкновения платить за зрелище ДО самого зрелища. Потом, когда посмотрят, да убедятся, что им понравилось… Хоть бы понравилось.
Ну, с богом. С каким-нибудь.
Виктор вздохнул и перекрестился.
«Не бывает атеистов в окопах под огнем…» — тихо пропел он.
Зрители заинтересовались: белый экран осветился изнутри, став светящимся проямоугольником.
Зазвенели невидимые колокольчики, в прошлой жизни были подобранными у кабака горлышками от бутылок.
— Давным-давно, так давно, что даже старики не помнят, когда это было, в одном городе…
Народ синхронно вздрогнул: на экране неожиданно появились черные силуэты домов с узнаваемыми очертаниями крыш и окон.
В Мааре, и, наверное, во всем этом мире, не знали театра теней.
— …жил-был господин Ланкатуур.
Кто-то хихинул: тут же возникший силуэт помянутого господина был несколько карикатурен.
— …он любил погулять по городу туда… сюда…
Силуэт, помахивая руками и ногами, прошелся к краю экрана и, быстро развернувшись, зашагал обратно.
— …и после его прогулок честные граждане обнаруживали, что их деньги отправились погулять вместе с господином Ланкатууром.
Послышался тихий смех: кто-то сумел переварить услышанное и сообразить, кем был господин Ланкатуур.
Виктор выдохнул и задвигал фигуркой.
История продолжалась.
Народ тихо хихикал, входил и выходил, но историю Ланкатуура, вора и обманщика, слушал с интересом. Виктор не прогадал: истории о таких трикстерах всегда популярны в народе. Осталось только определить степень этой популярности. Дотянет ли она до золота…
Господин Ланкатуур прогулялся по городу, обманул жадного купца, продав тому его же собственных коней, мимоходом соблазнил дочку начальника стражи и обвел вокруг пальца двух стражников, посланных на его поиски. А сейчас мошенник решил поднять планку и поспорил, что похитит любимого коня самого губернатора.
В этом месте экран погас.
Загудевшие зрители не кричали «Сапожник!» только потому, что не знали о таком обычае. А также потому, что точно знали — Виктор не сапожник, он из другой Гильдии.
— Добрые зрители! — вышел из-за потухшего экрана Виктор, — Я приношу самые глубочайшие извинения, но что-то случилось со светильником. Как только я его исправлю — тут же все начнется заново. Еще раз прошу прощения. Можете размять ноги и облегчить кому чего давит.
Народ захихикал — шутка немудреная, так и народ юмористами не избалован — и потихоньку вышел наружу.
Худой, как палка человек в одежде, не позволяющей сразу понять, кто он такой, замешкался на выходе, обернулся и подмигнул Виктору, пробарабанив тремя пальцами правой руки по ладони левой.
Черт.
Хорошо, что он, размышляя о способах зарабатывания денег, не вспомнил о традициях наперсточников. Во-первых, этот сравнительно честный способ отъема лишних денег у населения здесь был прекрасно известен, под названием «три черепка», во-вторых, Гильдия мошенников тоже не дремала. О чем ему сейчас и напомнил наблюдатель от Гильдии. Мол, представление забавное, но обманывать здесь можем только мы, не забывай.
Хорошо еще, что за господина Ланкатуура не обиделся…
Виктор вытер дрожащей ладонью пот со лба и ожесточенно начал расчесывать запястье. После того, как он появился в этом мире, на него периодически начала нападать какая-то нервная почесуха — запястья чесались просто страшно. Видимо, какой-то побочный эффект от перенесения в этот мир, так как, по слухам, многие тиссемли жаловались на нечто подобное.
Наверное, не стоило выпускать зрителей посреди представления — многие могли просто передумать возвращаться — однако у Виктора был немного другой расчет. Некоторые из зрителей могли, прогуливаясь, встретить знакомых, рассказать им о новом зрелище и пригласить посмотреть. Все больше шансов на деньги в конце представления… Кстати, о деньгах.
Виктор с надеждой взглянул в чашку под экраном. Увы, пока щедрость не поражала: на слое пыли лежала одна-единственная монета в одну каппи. Остается надеяться, что это не все, что он сможет заработать за сегодня: обычно зрители платили в конце выступления.