Выбрать главу

Оказывается, дружба с самого детства — еще не гарантия.

Садиться в тюрягу мне как-то не особо хотелось, ни на три года, ни на год. Что оставалось? Сбежать туда, где меня не найдут ни менты, ни коллеги по работе? Мысль, конечно, хорошая — ни жены, ни детей, ни подружек, с родителями не общался с самого окончания института, но… Знаете, при определенных обстоятельствах, даже весь глобус — чересчур маленькое и тесное место, да и вариантов у меня немного: из всех языков я владею только русским и еще одним, не очень востребованном в современном мире. Можно, конечно, забиться в глухую деревню… И тут я вспомнил про своего деда.

* * *

Хотя с родителями у меня отношения были и не очень — уж слишком часто они забывали, что у них вообще есть сын — но деда я любил. Жил он в совершенно глухой деревне, не в смысле «в провинциальном городке», даже не в селе, куда раз в неделю приезжает автолавка, я подозреваю, автолавка вообще была не в курсе, что на свете существует такая деревушка. Чтобы до деда добраться, нужно было долго ехать от нашего города до райцентра, оттуда — до, как это называлось в советских совхозах, «центральной усадьбы», то есть, более-менее, крупного села, а уже оттуда, по полузаросшему проселку, петляющему между рощами и давным-давно заброшенными колхозными полями — до дедовой деревни.

Было в ней с десяток домов, жили-поживали такие же старики, да на лето приезжали дачники или подкидывали внуков непутевые родители (вот вроде моих), вот и все народонаселение.

Но мне там нравилось.

Там было столько всего интересного для городского мальчишки: свиньи в полутемном хлеву, заполошно кудахчущие куры, важный петух с гребнем наперевес, чердак, на котором можно было откопать множество необычных и занимательных вещей — от подшивки журналов за 1952 года до немецкой каски — дедова мастерская, в которой можно было пилить, строгать, прибивать, сверлить, резать и никто не ругался, если ты случайно чиркал себя ножом по пальцу, огород с плетями гороха, огурцами и картошкой, которую жрали колорадские жуки, небольшой садик с вкусными, хотя и кисловатыми яблоками… И это только у деда во дворе. А ведь во дворе меня никто не запирал.

Вокруг деревни были те самые поля, леса, в которых росли грибы, ягоды, носились звери, совершенно на свободе, а не в зоопарке, пели птицы, куковали кукушки, протекала речка, в которой можно было ловить рыбу длинной кривоватой удочкой из орехового прута, или купаться (даже ночью, даже голышом)…

Ах да. Та полянка, на которой я копаюсь ночной порой — она тоже была здесь. Круглый лысый холм, поросший густой травой и окруженный старой порослью ольхи. За моей спиной квакают лягушки в болоте, а если я поднимусь на верхушку этого холма и спущусь с обратной стороны — увижу тропинку, по которой смогу выйти к лесной дороге, которая, в свою очередь и приведет меня прямо к дедовому дому: он стоит в самом конце деревни.

Собственно, если бы не дед, не Машка и не моя детская доверчивость — я бы сейчас здесь не находился. Потому что тогда бы мне было некуда бежать.

* * *

В общем, уяснив, что так просто от тюрьмы мне заречься не удастся, я решил подумать немного — и вспомнил про деда. Нет, сам он, конечно, меня бы принял и укрыл, черта с два бы кто нашел, но, к сожалению, дед уже умер. Как раз тогда, когда я был на втором курсе. Плохой был год, еще и Вероника тогда… ай, ладно, не об этом сейчас. Вспомнил я о полянке и о том, что нашел на ней в детстве. Вспомнил — и придумал план бегства.

Что нужно для того, чтобы сбежать откуда-то? Неправильный ответ, что бы вы не сказали — нужны деньги. Потому что мало сбежать откуда-то — нужно еще и найти себе место в том «куда-то», в которое вы прибежите.

Деньги у меня, конечно, были, на счете — немного, и в заначке — много. Как-то не доверял я банкам, если они не трехлитровые. Да к тому же, движения денег на счете могут отслеживать, и если я их сниму сразу все — насторожатся. Поэтому я решил подарить это бабло коварному однокласснику, посчитал — и понял, что мне не хватает примерно так пары миллионов рублей. Для того чтобы с комфортом устроиться на новом месте.

Но тут я думал недолго. Главбух я или кто?

После нехитрых махинаций с документами и еще парочки несложных телодвижений я стал обладателем нескольких пухлых пачек оранжевого цвета общей стоимостью в три миллиона с копейками. Сами понимаете, после этого счет пошел буквально на часы.

За эти часы я собрал небольшой рюкзачок, надел кожаные сапоги, черные джинсы, черную водолазку, длинное пальто, почти кашемировое (а если нет разницы — зачем платить больше?) и белую широкополую шляпу а-ля Роберт Говард (писатель такой. Про Конана-варвара писал. А еще шляпу носил. Белую и широкополую. Ну, по крайней мере, у меня с моей шляпой такие ассоциации). В шляпе я пофорсил перед зеркалом а затем убрал ее в рюкзак (она легко выравнивается) и надел черную вязаную пи… э… шапку, в общем. Теперь я меньше бросаюсь в глаза и вообще слегка напоминаю бича, не утратившего остатки интеллигентности. Не читали Бушкова, о различии между бомжем и бичом? Нет? Ну и ладно. Потом прочтете. Сейчас не об этом.