– Я предложил от сердца, – сказал Дантес.
– Не сомневаюсь. Итак, ты в большой дружбе с Моррелем, хитрец ты этакий?
– Господин Моррель всегда был очень добр ко мне, – отвечал Дантес.
– В таком случае ты напрасно отказался от обеда.
– Как отказался от обеда? – спросил старый Дантес. – Разве он звал тебя обедать?
– Да, отец, – отвечал Дантес и улыбнулся, заметив, как пора-зила старика необычайная честь, оказанная его сыну.
– А почему же ты отказался, сын? – спросил старик.
– Чтобы пораньше прийти к вам, отец, – ответил молодой человек. – Мне не терпелось увидеться с вами.
– Моррель, должно быть, обиделся, – продолжал Кадрусс, – а когда метишь в капитаны, не следует перечить арматору.
– Я объяснил ему причину отказа, и он понял меня, надеюсь.
– Чтобы стать капитаном, надобно немножко подольститься к хозяевам.
– Я надеюсь быть капитаном и без этого, – отвечал Дантес.
– Тем лучше, тем лучше! Это порадует всех старых твоих друзей. А там, за фортом Святого Николая, я знаю кое-кого, кто будет особенно доволен.
– Мерседес? – спросил старик.
– Да, отец, – сказал Дантес. – И теперь, когда я вас повидал, когда я знаю, что вы здоровы и что у вас есть все, что вам нужно, я попрошу у вас позволения отправиться в Каталаны.
– Ступай, дитя мое, ступай, – отвечал старый Дантес, – и да благословит тебя господь женой, как благословил меня сыном.
– Женой! – сказал Кадрусс. – Как вы, однако, спешите; она еще не жена ему как будто!
– Нет еще, но, по всем вероятиям, скоро будет, – отвечал Эдмон.
– Как бы то ни было, – сказал Кадрусс, – ты хорошо сделал, что поспешил с приездом.
– Почему?
– Потому что Мерседес – красавица, а у красавиц нет недостатка в поклонниках; у этой – особенно: они дюжинами ходят за ней.
– В самом деле? – сказал Дантес с улыбкой, в которой заметна была легкая тень беспокойства.
– Да, да, – продолжал Кадрусс, – и притом завидные женихи; но, сам понимаешь, ты скоро будешь капитаном, и тебе едва ли откажут.
– Это значит, – подхватил Дантес с улыбкой, которая едва прикрывала его беспокойство, – это значит, что если бы я не стал капитаном…
– Гм! Гм! – пробормотал Кадрусс.
– Ну, – сказал молодой человек, – я лучшего мнения, чем вы, о женщинах вообще и о Мерседес в особенности, и я убежден, что, буду я капитаном или нет, она останется мне верна.
– Тем лучше, – сказал Кадрусс, – тем лучше! Когда женишься, нужно уметь верить; но все равно, приятель, я тебе говорю: не теряй времени, ступай, объяви ей о своем приезде и поделись своими надеждами.
– Иду, – отвечал Эдмон.
Он поцеловал отца, кивнул Кадруссу и вышел.
Кадрусс посидел у старика еще немного, потом, простившись с ним, тоже вышел и вернулся к Данглару, который ждал его на углу улицы Сенак.
– Ну, что? – спросил Данглар. – Ты его видел?
– Видел, – ответил Кадрусс.
– И он говорил тебе о своих надеждах на капитанство?
– Он говорит об этом так, как будто он уже капитан.
– Вот как! – сказал Данглар. – Уж больно он торопится!
– Но Моррель ему, как видно, обещал…
– Так он очень весел?
– Даже до дерзости; он уже предлагал мне свои услуги, как какая-нибудь важная особа; предлагал мне денег, как банкир.
– И ты отказался?
– Отказался. А мог бы взять у него взаймы, потому что не кто другой, как я, одолжил ему первые деньги, которые он видел в своей жизни. Но теперь господин Дантес ни в ком не нуждается: он скоро будет капитаном!
– Ну, он еще не капитан!
– Правду сказать, хорошо было бы, если бы он им и не стал, – продолжал Кадрусс, – а то с ним и говорить нельзя будет.
– Если мы захотим, – сказал Данглар, – он будет тем же, что и теперь, а может быть, и того меньше.
– Что ты говоришь?
– Ничего, я говорю сам с собою. И он все еще влюблен в прекрасную каталанку?
– До безумия; уже побежал туда. Но или я очень ошибаюсь, или с этой стороны его ждут неприятности.
– Скажи яснее.
– Зачем?
– Это гораздо важнее, чем ты думаешь. Ведь ты не любишь Дантеса?
– Я не люблю гордецов.
– Так скажи мне все, что знаешь о каталанке.
– Я не знаю ничего наверное, но видел такие вещи, что думаю, как бы у будущего капитана не вышло неприятностей на дороге у Старой Больницы.
– Что же ты видел? Ну, говори.
– Я видел, что каждый раз, как Мерседес приходит в город, ее провожает рослый детина, каталанец, с черными глазами, краснолицый, черноволосый, сердитый. Она называет его двоюродным братом.