Мгновение ока, как бы оно не было быстрым, все же имеет свое измерение, во всяком случае, когда я с тростью в правой руке, танцующей походкой павиана вышел из туалетной комнаты, чтобы поприветствовать свою Николь, то этой девчонки в спальне уже не было. Произошло то, что и должно было произойти. Николь оставила бокал ни для кого не нужной воды на стол и удалилась, не оставив ни записку, ни аромата духов после себя. Как в народе говориться у меня по усам протекло, а в рот ничегошеньки не попало. Вода, принесенная Николь, так и не превратилась в страстный любовный напиток, не совратила нас обоих с пути истинного!
А мне после всего этого предстояла деловая встреча, которую я решил обставить со всеми буржуазными условностями. Я вызвал Бунга-Бунга к себе в покои. И вежливо его попросил встретиться с баронессой Береславской и попросить у нее для меня аудиенции. Это лягушатник даже не поинтересовался тем, а кто же это такая баронесса Береславская, он стоял и смотрел на стакан с водой, который на столе оставила Николь. Сначала мажордома сотрясался легким и приятным смехом, который постепенно перешел в гомерический хохот. Мой мажордом Бунга-Бунга вдруг согнулся в три погибели, от истерического смеха он так и повалился на пол. С диким смехом он катался по холодному мраморному полу и никак не мог остановить этот свой смех, поэтому не мог подняться с пола!
Мне пришлось немного посидеть на стуле и, оперевшись подбородком головы в набалдашник своей аристократической трости, терпеливо ожидать, когда Бунга-Бунга прекратит смеяться. Когда он это сделал, то я попросил его о том, чтобы он мою просьбу передал бы баронессе:
— Какая тебе Николь баронесса, босс?! Она же простая служанка, даже не служанка, а так подмастерье, которая за хлеб, за воду и кров над головой работает на нашей кухне.
Этот дурацкий смех из моего мажордома выбил все мозги, он почему-то решил, что под баронессой Береславской я имею в виду свою кроху Николь! В этот момент раскрывается дверь моей спальни, на ее пороге появляются две взаимоисключающие друг друга личности, баронесса Береславская и личный секретарь мадам де Ментенон, демон Марбас. Мне в какой-то момент даже показалось, что они чем-то похожи друг на друга, словно родные брат и сестра, только одна из них светлая, а другая темная личность! Пока я внутренне определялся с тем, кто же из этих двух светлая или темная личность, первой заговорила, разумеется, стерва Яна:
— Что здесь происходит? По какому поводу собрался народ? И почему Николя, — это полячка говорила про Бунга-Бунга, — как желе десерта дрожит и трясется? Это ты его, Ванька, заколдовал? Так расколдуй немедля, я теперь из Николя мужика делать буду! Да и к тому же я только что получила срочную депеша из центра касательно того, что тебя, Ванька, в должности понизили и от дела отставляют. Теперь я, вместо тебя, этими делами заниматься буду! Сдавай свои дела и деньги, главное деньги, и выметайся из особняка, теперь я здесь всеми буду командовать!
— Мадам! — На французскую манеру я обратился к Яне, не на шутку разошедшейся в своем гневе. — По приказу госсекретаря ты становишься моим заместителем. Поэтому никуда и никогда этого особняка я покидать не буду, а тебе для исполнения рабочих обязанностей выделю угол, предоставлю свои бывшие покои! Сегодня вечером проведем рабочее совещание, на котором введу тебя в курс дела работы на том участке, за который ты теперь будешь нести ответственность. Так, что вечером наговоримся вволю, а сейчас мне хотелось бы остаться и переговорить с друзьями, которых я давно не видел.
И вы представляете, эта гордая польская баронесса, ставшая моим заместителем по агентурной работе, впервые послушалась моего приказа. Она развернулась через левое плечо и промаршевала к дверям из спальни. Негромко хлопнула двери, мы все трое тут же распрямила свои спины и с явным облегчением посмотрели Яне вслед. Мы подошли к столу, и расселись по своим местам, демон Марбас по левую руку от меня, и мажордом Бунга-Бунга — по правую руку. Мосье Марбас поднял руку и из воздуха над головой достал непочатую бутылку бренди. Пробку из бутылки он выбил ловким ударом бутылки о каблук одного из своих сапог и коньячку разлил по стопкам, которые создал я. Без тостов мы выпили по стопке и ее повторили через сорок секунд, как повелевала великая офицерская традиция.