Однако все обошлось без его вмешательства. Шнур, наконец, был вставлен и подожжен. Плешивый опрометью кинулся к канаве, а Джерико еще постоял на краю, и только в самый последний момент лениво шагнул вниз. Ротмистр Бурко на всякий случай перекатился в другой угол — кто его знает, а вдруг домишко и вправду не выдержит второго потрясения? Упавшая балка может раздавить его, как таракана. А такая смерть как-то не вяжется с образом героя-разведчика…
Он успел окинуть мысленным взором множество других, более романтических картин собственной гибели, когда прогремел долгожданный взрыв. Дом заходил ходуном. И балка, на которую он так долго и так внимательно смотрел, не обманула его ожиданий — она скрипнула и со всей дури грохнулась аккурат на то самое место, где несколько минут назад лежал ротмистр Бурко.
За проявленную бдительность он вынес себе устную благодарность перед строем и снова глянул в щель, которая, кстати, изрядно расширилась.
— Так не бывает! — в ярости орал Кривой, прыгая вокруг сейфа.
Джерико подумал, что сейчас его приятель почти в точности повторяет боевую пляску апачей: Кривой в исступлении бил пяткой в песок, подскакивал, взвизгивал, колотил себя кулаками по бедрам. Не хватало только раздеть его по пояс и расписать воинскими красками.
Подумал он и о том, что такая пляска может закончиться плохо для того, кто сейчас осмелится приблизиться к Кривому — тот уже выхватил револьвер и потрясал им над головой.
— Не бывает так! Не может такого быть! — почти неслышно просипел Кривой.
Ярость лишила его голоса, но не помешала нажать на спусковой крючок. И шесть пуль смачно расплющились о полированный металл, оставив на нем лишь едва заметные пятна.
Разрядив кольт, Кривой стал не так опасен, и Джерико его окликнул:
— Брат, не трать патроны, они нам скоро понадобятся.
— Сколько еще динамита у нас осталось? — почти окончательно успокоившись, спросил Кривой.
— Шесть зарядов.
— Клади сюда все!
— Нет, — сказал Джерико.
— Мы взорвали сначала два, потом — сколько? Четыре! — горестно воскликнул Кривой. — И хоть бы царапинка появилась на этой чертовой дверце! Клади шесть! Так не бывает, чтобы железный ящик выдержал сразу шесть динамитных зарядов!
— В каждом деле — свои секреты, — спокойно ответил Джерико. — Никто не может знать всех секретов. Но только дурак откажется в этом признаться. А мы с тобой — не дураки. Сейчас приведут того, кто нам поможет.
— Мне это надоело. — Кривой устало присел на сейф, перезаряжая кольт. — Ты темнишь со мной, брат. Я не знаю, чего ждать от тебя в следующую минуту. Все начиналось так хорошо, так просто. Я думал, ты выследил кого-то. Думал, мы перехватим на дороге парочку богачей. Думал, что ты пригласил меня, потому что там большая охрана, и тебе нужны стрелки. А все оказалось совсем не так. Это плохо, брат. Раньше ты был другим. Раньше я верил тебе. А теперь не знаю, чего еще ждать от тебя.
— Ты устал, это понятно. Но потерпи, не много осталось…
— Да, не много. До утра. В горах — рейнджеры. Джимми и Пат не вернулись. Догадываешься, почему? Вот-вот, я тоже думаю, что им не удалось оторваться. Рейнджеров много. За ночь они нас окружат. А на рассвете всех перебьют. Надо уходить, брат, — сказал Кривой. — Черт с ним, с сейфом. Клади последние заряды. И если они с ним не справятся — значит, мы откусили больше, чем можем проглотить. Не будем давиться. Выплюнем этот кусок, и пойдем дальше.
Кривой плюнул на сейф и с отвращением посмотрел на плевок, стекающий по обугленной стенке.
«Я бы заставил тебя вытереть мой сейф, — подумал Джерико. — Я бы заставил тебя слизать собственный плевок, если б ты мне не был нужен. Но ты нужен. Ты примешь пулю, которую направят в меня. И сам успеешь уложить кого-то, кто хочет меня убить. Ты мне нужен, брат. Но плевать на мой сейф? Этого я тебе не прощу…»
— Я потерял лучших друзей, — продолжал Кривой. — Фриско, Пузатый… А Луиса убил ты. Ты даже не позволил его перевязать, взял — и убил.
— А ты хотел, чтобы он умер от гангрены? — Джерико покачал головой. — Брат, ты и сам понимаешь, что я был прав. И не забывай, рядом с Луисом остался лежать Хью Скрипач. А ведь он был мне как сын!
— У нас не было раньше таких потерь, — сказал Кривой. — Таких глупых и никчемных потерь. Ради чего погибли мои ребята, ты можешь сказать?
— А ради чего они жили?
— Эх…
Когда привели Полковника, Кривой даже не глянул в его сторону.