Остальные статьи Ништадтского мирного договора имели второстепенное значение как для России, так и для Швеции — они касались частных вопросов: возобновления торговли между двумя странами, возвращения торговых домов, принадлежавших купцам в Швеции и России, обязательство оказывать помощь терпящим бедствие военным и торговым кораблям в Балтийском море, правило обмена салютами при встрече русских и шведских кораблей и др.
Петр предупредил Брюса и Остермана, чтобы они первым известили о заключении Ништадтского мира его, царя. По этому поводу Петр писал еще 7 июля 1721 г. «господам министрам» в Ништадт: «Ежели у вас с помощью Божьею станет дело приходить к доброму окончанию, дайте чрез сего курьера знать, дабы я мог в Эльзенфорс прибыть как для ближнего решения, в чем будет спор не зело в важных делах, так и для того, чтоб сие мне привесть в Питербург (понеже не чаю, хто более моево в сей войне трудился) и для того сему являтца не велите, кроме меня. Тако же, чтоб и партикулярных писем с конгресса о том ни куды ни от кого не было от наших людей». 3 сентября, когда Петр находился на острове Котлин, ему был вручен подлинный текст мирного договора с сопроводительным письмом Брюса и Остермана: «При сем к вашему царскому величеству всеподданнейше посылаем подлинный трактат мирный, который сего часу с шведскими министрами заключили, подписали и разменялись. Мы оный перевесть не успели, понеже на то время потребно было, и мы опасались, дабы между тем ведомость о заключении мира не пронеслась…».
В ответ Петр отправил письмо своим уполномоченным: «Отправленный от вас нашей гвардии капрал Обресков, в бытность нашу у Котлина острова, к нам прибыл с заключенным мирным трактатом, с которого всерадостною ведомостью мы сами в 4-й день сего месяца сюды прибыли и воздали Всевышнему благодарение за такой благополучный мир, и тот от вас присланный трактат немедленно перевесть велели, часу оный на российский язык могли успеть перевесть, то того же времени мы оный весь и присланную от вас обрасцовую ратификацию с великим нашим удовольством и увеселением слушали и все пункты в том трактате содержанию и чрез ваши труды поставлены мы всемилостивейшее опробовали».
На следующий день, 5 сентября, русским дипломатом, аккредитованным при иностранных дворах, был отправлен рескрипт с извещением о заключении Ништадтского мира. Всем им велено в один день, 22 октября, отметить заключение мира торжественными приемами, на расходы посланы были значительные суммы. В ознаменовании мира было объявлено «прощение и отпущение всем», за исключением осужденных за убийство и неоднократные разбои. Налогоплательщики освобождались от уплаты недоимок, образовавшихся по 1718 год.
Значение Ништадтского мирного договора для дальнейших судеб России трудно переоценить — он как бы подводил итоги изнурительной войне, продолжавшейся 21 год, и отражал новое качественное состояние России. Московия, о которой на Западе имели смутное представление, превратилась в результате Северной войны в могучую европейскую державу, с существованием которой стали считаться в Европе. Ништадтский мир, закрепив за Россией Прибалтику, придал ей статус морской державы, она обзавелась военно-морским флотом, самым могущественным на Балтийском море.
Новое качественное состояние России выразилось в том, что Сенат и Синод 20 октября 1721 г. обратились к Петру с просьбой принять титул отца отечества и императора Всероссийского. Отныне Русское государство стало называться Российской империей. К голосу России стали прислушиваться на европейских форумах, с ее силой и влиянием стали считаться и стремились вступить с ней в дружественные отношения.
Ништадтский мир имел огромные последствия и для Швеции, но его влияние для ее судеб было отрицательным, поскольку он положил конец ее великодержавию. В результате Северной войны и других внешнеполитических акций она лишилась своих владений на европейском континенте и должна была довольствоваться скудными ресурсами скандинавского полуострова.
Радости Петра не было границ. Самым ярким проявлением его торжества над противником были празднества, посвященные заключению победоносного мира, устроенные 22 октября, когда он забрался на обеденный стол и стал плясать. Император называл Северную войну «трехвременной школой» и разъяснил это: «Все ученики науки в семь лет оканчивают, но наша школа троекратное время была, однако ж, слава Богу, так хорошо окончилась, как лучше быть невозможно».