Она чувствовала себя котёнком, который случайно забрёл в логово льва. Лёгкой закуской. Щепкой, которой он мог поковыряться в зубах.
Так почему же у неё возникло желание по-кошачьи выгнуться и потереться о его могучее тело.
В поисках тепла. Защиты.
Он всё ещё не обрёл до конца телесность и переливался светом, но излучал столько же тепла, сколько огонь в камине. Его плечи под облегающим малиновым кителем были широкими, а руки длинными и мощными.
Благородные и неотразимые черты лица являлись результатом многовековой безупречной родословной. Глаза не просто голубые, а поразительного лазуритового оттенка, будто подсвеченного вспышкой молнии. Золотистые волосы были заплетены в косичку. Они сияли, как и его полупрозрачное тело, едва способное поймать свет, который скорее пронизывал его насквозь, чем от него отражался. Над высоким белым воротничком квадратный подбородок обрамлял широкий суровый рот, который изогнулся, как показалась Ванессе, в хищной ухмылке.
Во взгляде призрака читалась доброта, что совсем не вязалось с выражением его рта.
На ум пришло слово "порочный".
Уголок его губ приподнялся под беспардонным взглядом Ванессы. Не совсем улыбка, а лишь намёк на неё.
Призрак улыбки.
Он прочистил горло, отвернулся, развеяв напряжение, и направился к фотоаппарату.
– Итак, это устройство вы используете, чтобы сделать фотографии? Этот... фотоаппарат?
Ванесса не смогла сдержать улыбки.
Стряхнув очарование момента, она поспешила поддержать разговор.
– Да. Хотите увидеть его в действии?
– С удовольствием.
Ванесса чуть не захлопала в ладоши, как довольный ребёнок. Фотография была её страстью, и хотя многие любопытствовали, ей никогда не встречался столь восхищённый слушатель.
Или, скорее, восхитительный. Но зачем придираться к мелочам.
Сцепив за спиной руки, призрак парил примерно в шести дюймах над полом и держался с выправкой, достойной военного его ранга. Он наблюдал за Ванессой поверх своего аристократического носа, и у неё возникло ощущение, что он мысленно разбирает её на составляющие с целью дальнейшего изучения, пока она собирает штатив.
– Я подслушал ваш разговор с Бесс, – признался он.
– Да? – Ванесса не знала, что сказать, поэтому промолчала.
– Я так понял, что вы предпочли поездке с семьёй в Париж холодные берега самого глубокого озера в мире, чтобы попытаться сфотографировать существо, которое обитает лишь в местном фольклоре?
Она подняла взгляд от опорного кронштейна, который прикручивала к штативу.
– И?
Он пожал плечами в гэльской манере.
– Вас не должно удивлять, что у кого-то может вызвать вопросы подобное решение. Оно кажется... довольно необычным.
Ванесса старалась не показать, что его слова её задели, будто она и сама не понимала, что её поведение было из ряда вон выходящим. Что она пыталась по максимуму извлечь выгоду из своего изгнания, не афишируя этого. Не поднимая на него глаз, она раздражённо вытащила из футляра фокусировочный мех и корпус фотоаппарата.
– Я женщина, которую интересует только экстраординарные вещи.
– Очевидно.
Ванесса бросила на него осуждающий взгляд, устанавливая фотоаппарат на штатив.
– Сказало радужное видение, парящее надо мной.
– Туше. – Он скривил рот в подобии одобрительной улыбки, изучая Ванессу. – Итак, вы верите в призраков и озёрных чудовищ. В кого ещё? В фей? Вампиров? Оборотней? Драконов?
– А что здесь такого? – Она скрестила на груди руки, недовольная тем, что он заставил её чувствовать себя не в своей тарелке и занять оборонительную позицию. – Вы знали, что женщина по имени Мэри Эннинг всего несколько десятилетий назад нашла кости динозавра, размером и формой схожие с костями, которые могли принадлежать длинношеему мифическому Лох-Несскому чудовищу? А это значит, что твари, подобные Несси, существовали и, возможно, существуют до сих пор.
Она подняла ладонь, не дав ему ответить.
– А в церкви вам расскажут об ангелах и демонах. Святых и духах. Таких, как вы, например. Я много читала о сверхъестественных явлениях, и у самых разных народов и цивилизаций истории пугающе схожи. Если у коренных народов Австралии и скандинавов есть почти одинаковые мифы о летающих змеях и драконах, не кажется ли вам, что их существование возможно? И даже вполне вероятно?
Его рот сжался в жёсткую, мрачную линию, хотя глаза задорно сверкнули.
– С исторической точки зрения, я бы не согласился, но на данный момент мне кажется нелепым спорить по этому поводу.
– "Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам", – процитировала она, размахивая в воздухе пальцем, как какой-то сумасшедший учёный, пока суетилась вокруг фотоаппарата и проверяла последние мелочи. – Лучше и не скажешь.
Когда Ванесса подняла глаза на призрака, он медленно подплыл по воздуху ближе к ней. Слишком близко. Настолько близко, что тонкие волоски на её теле встали дыбом в ожидании прикосновения.
Которое так и не последовало.
– Люди всё ещё цитируют Шекспира? – пробормотал он.
Ванесса качнулась вперёд, и, если бы он был настоящим или, скорее, живым, она бы в него упёрлась. Вместо этого её плечо просто... прошло сквозь его, и её снова охватило то странное чувство, которое она испытала в ванне.
Это был не прямой контакт, но... но что тогда? Ощущение прикосновения?
Во рту пересохло, и она с трудом сглотнула.
– Всегда. Люди всегда будут цитировать Шекспира.
О боги, прошло много времени с тех пор, как она в последний раз оставалась наедине с красивым, зрелым мужчиной. Который смотрел на неё подобным образом. Который наводнял её личное пространство, но это ни капельки не раздражало.
Подавлял. Но в хорошем смысле.
Она уже успела позабыть об этом пьянящем состоянии. О том, как определённые местечки на теле оживают и требуют к себе внимания.
Он снова ретировался, отступив назад, чтобы дать ей пространство для работы.
– Как вы себя называете? Кем-то вроде мистического исследователя? Вы путешествуете по миру, чтобы запечатлеть эти реалистичные картины... сделать фотографии необъяснимых вещей?
– Не совсем. Я путешествую по миру в поисках приключений. Мне просто нравится фотографировать эти самые приключения. Всё равно что увековечивать воспоминания. Иногда это греческие руины или галапагосская черепаха, а иногда… – Она схватила тёмное покрывало, которое ей приходилось накидывать на голову, чтобы видеть через объектив. – А иногда призрак или останки предположительно вымершего существа.
Он издал низкий, одобрительный звук, который затронул струну глубокого внутри неё. Этот звук отозвался в ней сильнее, чем церковные колокола, или волынка, или крещендо самой трагической оперы. И проник в потаённые уголки души, о которых она не хотела сейчас размышлять.
Ванесса спряталась под тёмной тканью. Глядя в объектив, она повернула лимб, чтобы настроить фокус.
Когда она смогла разглядеть призрака в объективе, то тихо воскликнула от радости.
– Положите руку на лацкан, – скомандовала Ванесса. – И опуститесь, наверное... ещё на три дюйма ниже.
Он устремил сконфуженный взгляд куда-то поверх объектива, затем попытался заглянуть за него в поисках Ванессы.
– Вы же... не пытаетесь меня сфотографировать? – спросил он таким тоном, будто сама идея приводила его в ужас.
– Я слышала, что многие медиумы фотографировали призраков. Говорят, эктоплазму можно запечатлеть на фотографиях. Считается, что это студенистая слизь, которую оставляют духи и привидения. Вы гораздо лучше слизи.