Член меж тем, взращённый умелыми девичьими ртами, поднялся во весь рост и ему было не до морально-нравственных рефлексий. Он рвался занять место основного персонажа постановки. Глеб встал с дивана, поднёс главный реквизит к клубку стройных влажных тел. Девчонки трудились одна над другой валетом. Брюнетка была сверху, похотливо крутила бёдрами, елозила влажной своей расщелиной по лицу блондинки, которая, в ответ на аналогичные действия языка подружки, тяжело вздыхала и закатывала глаза. Граф, подхватив бёдра темненькой, потянул её к себе за талию и поставил на колени. Вид был очень волнующий. Особенно, если представлять на месте бляди строптивую девочку.
Интересно, чем она сейчас занимается?
Округлые ягодицы обрамляли идеально-гладкую промежность с двумя готовыми принять его член отверстиями. Глеб приложил ствол брюшком к устью двух полушарий и начал плотно тереться им вверх-вниз, задевая и губы, и тёмную дырку повыше. Девке нравилось. Она потекла. Раздались тихие стоны снизу... это блонда принялась наяривать Глебу тестикулы. Член плотно втиснулся между больших губ брюнетки и заскользил вдоль них, не проникая. Вход блестел от влаги. Девица млела, как показалось Глебу, вполне натурально и, возможно, была на грани оргазма. Ещё несколько раз, подразнив так девушку, он, наконец, плавно вошёл на всю глубину. Та только охнула. Прижавшись пахом к гладкой попке, он почувствовал основанием частые сокращения упругого плена влагалища и гостья низко протяжно застонала...
Блонда активнее заработала языком, помогая Глебу растворяться в ощущении свободы от материального, забот, мыслей о предательстве, о продажной любви. О девчонке, что была где-то рядом.
Где она? Что сейчас делает?
Он поменял брюнетку на блондинку. Ходил в ней яростно туда-сюда, размашисто шлепая по алебастровой коже ягодиц. Ему было приятно - не более. Приятно было сознавать, что член стоит по-прежнему крепко и без допинга, получает знакомое удовольствие «проникающего доминанта». И получать он его может хоть до утра - это тоже радовало. Но вот разрядка даже не намечалась. Такое с ним изредка случалось, когда активной сексуальной жизни мешали обстоятельства и стресс. Для разрядки требовалось что-то более острое. Девушки старательно отрабатывали тариф, менялись местами и ролями. Все трое взмокли, глянцево мерцали в свете живого огня. Глеб чувствовал, как пот струится вниз по телу, скатываясь в расщелину между сокращающихся ягодиц. Время шло, а закономерный финал не наступал. С одной стороны он любил такое состояние. Ему казалось, что он мог спокойно обслужить хоть весь Муркин гарем - это тешило его самолюбие, но иногда вызывало непонимание со стороны участниц акта. Некоторые из них находили причину в том, что они не достаточно привлекательны для Графа - раз не могут довести его до пика блаженного удовольствия. И бывали правы.
Очередной заход в брюнетку сопровождался образом голой девчонки у него на столе. Чертовка настырно лезла в голову и в процесс. Вынуждала его воображение заменять фантомами реальные тактильные ощущения. По сути, это все равно, что рукоблудить. Но удовольствие волнообразно нарастало, с каждым движением плотнее накатывало, собираясь на пульсирующем конце и Глеб решил не отказывать себе в странном, каком-то болезненном желании трахнуть ее хотя бы так.
Что-то грохнуло на лестнице. Кто-то прошмыгнул по ней вверх. Глеб замер на несколько секунд. Обернулся. Шальная мысль, что это девчонка подсматривала за его утехами, внезапно подстегнула, пришпорила. Глеб сделал несколько жестких грубых толчков в брюнетку, резко вышел и, наконец, спустил обильно на круглый зад.
Феи уехали довольные, хотя и изъявляли желание остаться, намекали на другие позиции в меню уже без комиссии.
Нет. У Глеба другие планы, девочки.
Он нашёл на ступеньках книгу, единственную не раритетную из всей коллекции редких изданий. Сборник стихов Евтушенко представлял ценность только автографом и именной дарственной подписью самого автора. Глеб поднял том. Открыл наугад книгу, и тыкнул пальцем в страницу не глядя, как часто делал, когда искал ответы на личные вопросы. Он так выбирал пароли для «мэрий» в «выгодном контракте» и не редко находил удивительные подсказки, когда оказывался в жизненном тупике.
Не исчезай… Исчезнув из меня,
развоплотясь, ты из себя исчезнешь,
себе самой навеки изменя,
и это будет низшая нечестность.
Не исчезай… Исчезнуть — так легко.
Воскреснуть друг для друга невозможно.