- Карты не лгут, — цыганка придвигала к графу то карту с изображением волка, то карту с изображением висельника. — Видишь, всё на пути к замку Леоноры предвещает тебе гибель! Уезжай из этих мест, рыцарь, пока ещё свободна дорога назад!
- Уезжай, уезжай, — как эхо, вторил ей хозяин.
Объятому ужасом графу больше всего на свете хотелось вскочить и броситься вон из этого страшного дома, но тут сарацинская игла снова, с особенной силой кольнула его в сердце, и он застонал, схватившись за грудь.
Рана, нанесённая ему колдуном в долгой изнурительной схватке в сирийской пустыне, мучила его все эти долгие месяцы. Колдун предстал перед ним в облике рыцаря с чёрным лицом и двумя выступающими изо рта кривыми клыками. Увидев графа, он засмеялся и крикнул, что уже много недель плутает в одиночестве в этой пустыне и желает утолить жажду человеческой кровью, после чего обнажил чёрный меч и бросился на крестоносца. Граф бесстрашно принял вызов, сойдясь с ним в поединке. Сарацин был коварен и искусен в бою, мечи звенели, скрещиваясь и высекая искры, и в конце концов графу удалось пронзить зловещего сарацина точно в сердце. И тут произошло чудо, повергшее рыцаря в ужас: сарацин, содрогаясь в предсмертных муках, принял свой истинный облик. Перед графом издыхало невиданное существо, покрытое шерстью из золотых игл, с головой дракона, лапами орла и хвостом крокодила. Изо чудовищной пасти выходил чёрный дым, когтистые пальцы скребли землю и тянулись к графу. Подавив в себе страх, рыцарь кинулся на оборотня и нанёс ему последний, смертельный удар, но оборотень из последних сил кинулся на него и изранил рыцаря своей игольчатой шкурой, а одна из игл вошла в грудь Рейхарда, пронзив сердце и оставшись в нём, так что даже знаменитый арабский лекарь, впоследствии осматривавший его, не решился извлечь её оттуда, говоря, что в этом случае граф сразу умрёт. Возвращение из Палестины прошло под знаком неотвязной, мучительной боли, которая стала слабеть лишь в последнее время, когда граф приблизился к родным местам. Но хоть боль и утихла, от сердца стало расползаться онемение, охватившее уже почти всю левую половину тела. Плохо слушалась левая нога, левая рука совершенно отказала и пальцы её сделались словно деревянными; граф Рейхард чувствовал, что это подступает к нему смерть, от которой не было спасения.
Новый укол в сердце заставил его отбросить сомнения.
- Проклятые лжецы! — воскликнул он, отбрасывая от себя колдовские карты, которые взлетели в воздух и закружились за спиной цыганки. — Леонора жива и ждёт меня!
- Конечно, добрый рыцарь, конечно, — поспешил согласиться с ним хозяин, с оскаленного лица которого не сходила кривая ухмылка. — Ты доберёшься до замка и встретишься с герцогиней Леонорой, но прежде тебе необходимо подкрепиться… — Он наполнил бокал вином. — Выпей, это придаст тебе силы…
Граф взял бокал, и в таверне воцарилась мёртвая тишина. Оборванцы, оставив свои кости, и молодчики, сидевшие у камина, уставились на него выжидательно, лишь верзила в капюшоне не пошевелился.
До графа донеслось тревожное ржание. Он вздрогнул и невольно обратил взгляд на окно, в слюдяных стёклах которого чернела ночь и отражались тускло освещённая зала, камин, длинные столы и его собственное худощавое лицо, обрамлённое седеющей бородой. Какое-то время он смотрел на своё отражение, не понимая, что в нём так его поразило, как вдруг до него дошло, что он не видит отражений сидевших перед ним хозяина и цыганки!
- Колдуны! Мерзкие колдуны! — закричал он, вскочил со скамьи и плеснул в них вином.
Те сдавленно охнули, подаваясь назад. Отравленное вино оставило на их лицах страшные ожоги, на месте которых стала сползать кожа, обнажая гнилое покойницкое мясо и пожелтевшие кости.
- Леонора мертва! — взвизгнула цыганка, ловя на лету одну из карт и показывая её графу. — Повешенный указывает на то, что она в преисподней!
Тут страх окончательно покинул рыцаря, оставив в его душе только холодную, нерассуждающую ярость.
- Лжёшь! — крикнул он громовым голосом.
Двое молодчиков, которых граф принял за крестьян или торговцев, угрожающе надвинулись на него с обнажёнными мечами. На их тёмных лицах мрачно горели глаза, рты кривились в зверином оскале.
- Порождения сатаны, вы хотите убить меня? — Он тоже обнажил меч. — Но погодите, прежде я вас самих отправлю к вашему чёрному господину!
И он ринулся на молодчиков, в первую же минуту схватки раскроив одному из них череп. Второй оказался более опытен во владении мечом и отразил его бешеный натиск. Зазвенели клинки, с грохотом повалились опрокидываемые столы и посуда. Оборванцы окружили сражающихся, выжидая исхода боя. Граф сразил и второго противника, разразившись торжествующим смехом, каким смеялся в гуще жестокой сечи, окружённый неприятелями.