— Ты подумай, Женя, подумай. Да и вообще начинай думать, просчитывая последствия того или иного действия. Это полезно иногда, — он опустил ногу, а потом и вовсе поднялся из кресла.
— Я только этому учусь, — буркнул я, призывая дар и начиная подзаряжать макры. — И вообще, я художник, и живу эмоциями.
— Эмоции должны быть взвешенными и хорошо продуманными, — наставительно произнёс дед. — И приносить определённую выгоду. А без выгоды эмоции разводить нет никакого смысла.
— Учту, — ответил я, заряжая последний макр. После чего проинспектировал свой резерв. Ничего себе, в этот ошейник почти треть моего совсем немаленького резерва залито. Да, белки, похоже, не прокатят. Ладно, попытаемся найти что-нибудь поопаснее. Но не сильно опасное, чтобы в случае форс-мажора можно было выбраться самостоятельно.
Бросив полностью заряженный ошейник на стол, я решил уже пойти в свою спальню. Наверняка Маша там вещи разбирает, и Фыра рядом с ней вертится. Буду начинать прощения просить, что мне ещё остаётся.
Остановившись у двери, я повернулся к деду.
— Я шахту по добыче редких макров в карты выиграл. — Медленно произнёс я. — Это не было целью, мне нужно было как-то отвлечь нечистого на руку негодяя, но тот увлёкся… В общем, всё закончилось плохо для него и средней паршивости для меня. В подробности я вдаваться не буду, это секретная информация, сам понимаешь.
— Понимаю, — дед задумчиво посмотрел на меня. — Так что с шахтой?
— В этом форте очень сложное переплетение границ влияния между странами. Они вообще как на пороховой бочке живут. Думаю, если война когда-нибудь начнётся, то из-за этого проклятого форта и этой трижды проклятой изнанки. Пока Кречету удаётся лавировать, и делает он это, надо признаться, филигранно. — Я тоже клювом не щёлкал, когда Мамбов доводил прелестную Лидочку.
Документы были настолько сложные, с таким количеством исключений и допущений, что у меня к концу дня голова начинала болеть. На многих стояла виза императора, и я очень сомневался, что Пётр Алексеевич тупо шлёпал усиленную магией подпись на бумаги, в которых досконально не разобрался. Эти бумаги были составлены так, что мне напомнили проход эквилибриста по тонкому канату над огромной пропастью, чтобы, ни дай боги, не задеть интересы ничьей страны. Собственно, поэтому мы так долго юристов и ждали. Даже не представляю, как такое можно было вообще составить.
Но у Кречета громадный опыт. Он правит уже три сотни лет, и нас за это время никто не захватил, да даже большой войны не было, страна процветает, и всё находится под жёстким контролем. Мы с Мамбовым в этом деле, в которое со всего размаху вляпались, были настолько мелкими сошками, что, если бы это было выгодно императору, нас бы просто каток переехал. И, самое главное, я его никогда не винил бы в этом. Он император, он обязан мыслить другими категориями, нежели простые смертные. И я с удовольствием бы пообщался с этим хитрым и жёстким человеком. Если, конечно, ему будет настолько скучно, и настолько интересны какие-то там графья, что он лично наградит нас орденами и удостоит похлопывания по плечу.
— И что там с шахтой? — дед вернул меня с небес на землю своим вопросом.
— Да, шахта. — Я на секунду задумался. — Было создано акционерное общество закрытого типа. Я так и не понял, на кого именно оформлены все бумаги. Не на меня и не на Олега — это точно. В общем, если попытаться найти концы, то свихнуться можно будет. Если я правильно понял, контрольный пакет акций выкупило государство через кучу подставных лиц. На втором десятке перехода из рук в руки я, если честно, сбился и уже не пытался вникать, как они в итоге в имперском казначействе оказались. Ну и в качестве бонуса тридцать процентов мне, и десять процентов Олегу отдали в качестве награды за хорошо проделанную работу. Но, это неофициально. Официально нас наградят орденами на балу.
— Акции оформлены на клан Рысевых? — уточнил дед.
— Нет на меня лично, привязаны к моему личному счёту.
— Значит, я со спокойной совестью могу урезать твоё содержание? — спокойно спросил дед.
— Э-э-э, — протянул я, возведя глаза к потолку. — Как-то это слишком неожиданно.
— Я шучу, — дед не выдержал и рассмеялся.
— Ну и шутки у тебя. — Я тихонько выдохнул.
— Женя, — я перевёл взгляд на него. Дед смотрел очень серьёзно. — Я тобой горжусь.
Мы смотрели в глаза друг другу почти минуту, потом я слабо улыбнулся и кивнул, протянув руку к двери, чтобы уже наконец-то выйти.
Открыв дверь, я столкнулся нос к носу с Михалычем. Он поднял руку, чтобы постучать, и так и остался стоить с поднятой рукой, внимательно осматривая меня. От неожиданности я вздрогнул и сразу не нашёл что сказать. Наконец, выдавил из себя.