— Ну, тогда поехали, — Олег застегнул пальто, которое подал ему невозмутимый дворецкий. — А то Куницын там замёрзнет, пока нас дождётся.
Глава 20
Когда я подъехал к дому барона Дроздова, то увидел, что ворота открыты, а во многих окнах дома горит свет. Машина остановилась неподалёку от ворот, и я вышел на улицу, всматриваясь в темноту сада.
— У тебя глаза светятся, — откуда-то сбоку вышел Куницын.
— Да, я знаю, — я снова перевёл взгляд в сад. — Побочный эффект от дара рысиного зрения. Что там за вечеринка? — спросил я, отзывая дар и пару раз моргнув, привыкая к изменившейся картинке.
— Полиция прибыла. Кто-то из слуг, похоже, всё-таки решил посмотреть, что хозяин делает в кабинете, и нашёл его за столом с пистолетом в руке. — Ответил Куницын. — Ты слишком долго добирался, я уже замёрз, — добавил он, ёжась и повыше поднимая воротник.
— Маша сказала, что Толя Дроздов здесь, в Москве. Он должен сопровождать их на балу, поэтому уже приехал. Его отец тоже, вроде бы собирался приехать. И сына поддержать, и по столице погулять. Я пытался номер мобилета Анатолия найти, он вроде говорил, что у него эта игрушка есть, но не смог. Завтра утром ещё раз попробую.
— Мог бы сразу на завтра перенести свои поиски. Или вообще на балу с Толькой встретиться. Он-то цыпочек своих будет караулить, которых мужья и родичи не растащат после представления императору, — пробурчал Куницын. — А то, чуть позже, чем полицейские, трое весьма недовольных мужчин прибыли, похоже, кредиторы Макара.
— Это отлично, — я даже позволил себе улыбнуться. — У них наверняка свои люди в полиции имеются, раз так быстро сообразили, что им грозят существенные убытки. Прилетели, чтобы убедиться. И не ной, я всего на десять минут задержался.
— Я не ною, я замёрз, — Куницын весьма выразительно посмотрел на меня. — И мы всё ещё стоим на морозе.
— Залезай, — я кивнул на машину. — Ты прав, мы должны появиться перед господами полицейскими и кредиторами, пышущие здоровьем и праведным гневом.
— С чего бы нам гневом дышать, да ещё и праведным? — Аркадий откинул голову на спинку сиденья и блаженно прикрыл глаза. При этом его слегка затрясло. Похоже, правда замёрз, как собака.
— Как это с чего? — я возмущённо посмотрел на него. — Дроздов, падла, решил покончить с собой и, таким образом, уйти от наших весьма справедливых, к слову, претензий. Получается, мы остались ни с чем? Даже без чувства полного удовлетворения? Я что, остался без его машины? Ну уж нет, я этого так не оставлю. — Куницын при этом покосился на меня, взглянув очень странным взглядом, но ничего не сказал. Я же увидел, что его перестало трясти. — Ты согрелся? Тогда поехали, пока так нужные нам господа не разбежались к чёртовой бабушке.
— Что ты задумал? — наконец, догадался спросить Аркадий.
— Увидишь. Главное, подыгрывай мне вовремя. Игнат, поехали.
— Прямо к дому? — уточнил сидящий за рулём Игнат. Он сам вызвался покатать меня, чтобы немного отвлечься от навалившейся на него горы бумаг.
— Конечно, — я даже удивился подобному вопросу. — Или ты думаешь, что мы от ворот потащимся, как бедные родственники?
Мой помощник ничего не ответил, и машина покатилась по заметённой снегом подъездной дорожке, приближаясь к дому.
Клыков Геннадий Викентьевич посмотрел на тело барона Дроздова, всё ещё сидящее в кресле, с ненавистью. Вот ведь гад какой. Решил таким вот способом покончить сразу со всеми проблемами. И что ему теперь делать? Ведь он остался главным кредитором Макара, перекупив его долги у остальных. Клыков просчитывал шансы вернуть деньги, и они были вполне реальные. В крайнем случае можно было обстановку этого дома вынести за долги. Здесь много ценных вещей, картины те же. В любом случае долг Макара бы окупился. А теперь что делать?
Если бы он приехал раньше полиции, то успел бы что-то урвать в качестве возмещения ущерба. А теперь нет, потому что эта тварь принципиальная, Славка Пчёлкин, уже вовсю ставит печати запрета. А они снимутся, только когда наследник вступит в права наследования.
И ещё не понятно, что там за наследник будет. Ладно, попадётся покладистый тип, который быстро оплатит долги так неожиданно свалившегося на него баронства. А если нет? Если наследничек той ещё сволочью окажется, и за каждую копейку судиться начнёт?
И дёрнул же его чёрт связаться с Дроздовым! А ведь потому и связался: не думал, что хватит у Макарки мужества вот так от долгов уйти. Никогда ещё Клыков так сильно не ошибался в людях. Уверен же был почти на сто процентов, что этот слизняк — и есть слизняк. А оно вон как оказалось.