Я рывком сел в постели, чувствуя, как по лицу стекает пот.
— Женя, — на меня смотрела встревоженная Маша. — Что с тобой? — она дотронулась до плеча. Удивлённо посмотрела на меня и принялась ощупывать уже целенаправленно.
— Ты чего не спишь? — голос звучал хрипло, и я потянулся за водой.
— Ты застонал, как будто тебе больно, — призналась Маша. — Женя, где твой шрам?
— Ко мне Рысь приходила. — Признался я. — Она убрала шрам и вернула руке полную подвижность. Правда, методы у неё те ещё. Это действительно было больно.
— Женя, — Маша повисла у меня на шее. — Это неважно, неважно, что было чуточку больно. Главное, что она избавила тебя от мучений. Я уже видеть не могла, как ты иной раз мучился.
— Это было в последнее время редко, — пробормотал я, притягивая жену всё ближе и ближе к себе.
— А, так это поэтому ты после той зачистки форта перед нашим отъездом два флакона обезболивающего выпил, — она чуть отстранилась, прищурившись, внимательно разглядывая меня.
— Почему ты такая глазастая? — спросил я, заваливая Машу на кровать. Меня догнало то жуткое, болезненное возбуждение, которое на меня обрушила Рысь. Так что хорошо, что жена уже не спала и была не прочь провести остаток ночи более приятным образом, чем, обсуждая мои исчезнувшие шрамы.
— Потому что я сокол, — ответила Маша, выгнувшись, и больше мы до утра ни о чём не разговаривали.
Утром мы проспали. Нас разбудил настойчивый стук в дверь.
— Женя, Маша, вы совсем с ума сошли? — из-за двери послышался раздражённый голос деда. — Мы уже подлетаем, а вы ещё спите.
— Твою мать, — я подорвался с кровати, а Маша, пискнув, исчезла в санузле.
Натянув штаны, я приоткрыл дверь и встретился со взглядом прищуренных желтоватых глаз, так похожих на мои.
— Мы уже встали пять минут и будем готовы, — отрапортовал я. — А ты почему сам нас будишь?
— Потому что Игнат уже потерпел поражение. У него не хватило бестактности тебя обматерить, а вот я уже был к этому готов. Я, конечно, понимаю, чем вы с женой занимались. Всё-таки высоко в воздухе это должны быть совершенно странные ощущения, но, Женя, не всю же ночь. В конце концов, у вас не медовый месяц. — Высказался дед.
— Ко мне ночью приходила Рысь, — перебил я его возмущение. — Ей было скучно, и она решила избавить меня от этого шрама, который мне жить не давал.
— Ну-ка, — дед толкнул дверь, отодвинув меня, и вошёл в каюту.
Маша, уже полностью одетая, собирала те немногочисленные вещи, которые мы вытащили на время перелёта. Дед кивнул ей, а потом бесцеремонно ощупал плечо и заставил поднять несколько раз руку.
— Ей сам шрам не понравился, — сообщил я, криво улыбаясь. — Она сказала, что мне он не идёт.
— Какая разница, какие причины повлияли на её решение, — дед на мгновение прикрыл глаза. — Собирайся, Женя. — И он вышел из каюты, оставляя меня наедине с женой.
— И что это только что было? — спросил я, глядя на закрывшуюся дверь.
— Женя, одевайся, — в меня полетела рубашка. Маша сверкнула глазами. — Ты что, не чувствуешь, что дирижабль начал снижаться?
— Какие-то невнятные эманации ощущаются, это да, — проговорил я задумчиво, направляясь к санузлу. — Просто мне показалось, что это чакры волнуются. А оно вон как оказалось, мы просто снижаемся.
— Женя! — Маша сжала кулачки. Я же негромко засмеялся.
— Не переживай, душа моя, я всё успею, поверь, — и скрылся за дверью.
Когда дирижабль причалил к причальной мачте, я уже стоял в коридоре, в новеньком пальто, и натягивал перчатки. Рядом со мной сидела Фыра. Она демонстративно от меня отворачивалась, всем своим видом показывая, как сильно обиделась.
— Всё ещё издеваешься над бедным животным? — ко мне подошёл дед, недовольно качая головой.
— У этого животного появилась одышка, — резко оборвал я его. — Она не смогла залезть на шкаф и начала блевать после приёма пищи. Я не хочу остаться без фамильяра, даже если Фыра решила покончить с собой путём переедания.
— Но… — начал было дед, но я поднял руку, призывая его к молчанию.
— Пожалуйста, не начинай. А ты прекращай дуться. Я о тебе прежде всего забочусь. Тебе скоро перед женихами себя показывать. И ты думаешь, на жирную тушку, которая на ветку не сможет заскочить, кто-то из бойцовских котов позарится? — я присел на корточки и зацепил поводок на ошейнике.
— Фыр, — она фыркнула мне в лицо, но позволила застегнуть поводок и спокойно пошла, задевая лоснящимся боком мою ногу.
Уже перед выходом ко мне присоединился Мамбов.
— Ты где всё-таки остановишься? — спросил он тихо. — Может, всё-таки в мой столичный дом? Я спрашивал у отца, он не против.
— Олег, это не я решаю, сам понимаешь. Куда глава клана скажет, туда я и направлюсь. Но, будь моя воля, я бы с удовольствием поселился у тебя. Ненавижу гостиницы. Но есть маленькая проблема, — я посмотрел на него. — Что-то мне подсказывает, что Фыра на твоём Кольке только тренировалась. А теперь ответь: твои слугу выдержат Фыру и не сбегут при первой же возможности?
— Если тем самым вызовут недовольство главы клана? — Мамбов хмыкнул. — Сомневаюсь, что кто-то рискнёт.
— И всё-таки, думаю, нужно оградить твоих слуг от такого нервного потрясения. А меня и Веронику ты вполне можешь навестить и в гостинице…
— Я так и думал, что ты мне не напишешь, когда приехать в столицу соберёшься? — вопль, раздавшийся неподалёку, заставил нас замереть. Фыра так вообще бочком-бочком спряталась за меня. Оглянувшись, я заметил несущегося прямо на меня Галкина. Его усы воинственно топорщились, а глаза горели праведным гневом. — Евгений Фёдорович, что же ты гад такой? Почему ты никак не предоставляешь мне шанс отблагодарить тебя по-человечески за спасение моей жизни и жизни моей Сонечки?
— Миша, остановись, ты меня пугаешь, — я выставил вперёд руку, чтобы Галкин меня не снёс.
— Какое счастье, что у меня такая прозорливая жена, — он остановился передо мной. — Сонечка, как чувствовала, велела приготовить целое крыло. — И он порывисто меня обнял. Я осторожно похлопал Галкина по спине. Михаил меня отпустил, и, наклонившись, начал тискать пискнувшую Фыру, не успевшую спрятаться за Олега. Наконец, отпустив рысь, тут же начавшую вылизываться, он встал и протянул руку опешившему Мамбову. — Граф Галкин. Друзья Рысева — мои друзья. У меня огромный дом, места хватит всем. Слышишь, Женя, я вполне могу вас всех разместить, и мы даже можем бродить по дому и не встречаться годами.
— Граф Мамбов, — Олег осторожно пожал руку Галкину. — Боюсь, что вынужден отклонить ваше щедрое предложение. У клана Мамбовых прекрасный дом в Москве, и, боюсь, отец меня не поймёт, если я буду гостить где-то в другом месте.
— Женя, ты что же, хочешь остановиться у Мамбовых? — Усы Галкина чуть приподнялись от возмущения.
— Нет, Миша. Послушай, я не один с Фырой приехал. Со мной жена и отряд егерей, потому что глава клана тоже решил посетить столицу. Я сомневаюсь, что это будет удобно, если мы всем своим табором завалимся к кому-то на постой. — Я попытался достучаться до Галкина, но, похоже, такие аргументы не принимались им всерьёз.
— Женя, что тут у вас за вечеринка, — ко мне подошёл нахмурившийся дед. — То я тебя разбудить не могу, то засунуть в машину, чтобы ехать уже в нашу гостиницу…
— Простите, Сергей Ильич, если не ошибаюсь, — тут же развернулся в его сторону Михаил. — Граф Галкин. Я мечтал познакомиться с вами, и мы с Сонечкой, это моя супруга, хотели приехать на свадьбу Жени, но у меня умер отец и… Не получилось. Но я писал вашему внуку, что, как только он окажется в столице, двери моего дома распахнутся перед ним и его друзьями и родственниками. И что я в итоге вижу? А вижу я, что Женя даже и не думал останавливаться у меня. Он предпочёл ютиться в гостинице, да ещё и главу такого уважаемого семейства засунуть в комнату по соседству.
— Эм, — глубокомысленно сообщил я в ответ на вопросительный взгляд деда. — Ну вот так, — и развёл руками.