— Игнат повезёт, а Слава в сопровождение, — рассеянно проговорил Рысев.
— Я так и подумала, — Маша снова улыбнулась. — Уже предупредила Игната.
— Повеселитесь, — на этот раз улыбка графа смягчила жёсткий взгляд.
Графиня выпорхнула из библиотеки, и только тогда Петухов сел обратно в кресло. А Рысев что-то размашисто написал на листе и, вырвав из блокнота лист, протянул его Петухову.
— Держите. Надо сказать, вы пришли удивительно вовремя. Мне всегда плохо удавалось писать портреты по памяти. — Сказал он и принялся вытирать пальцы платком.
— Это что, мне? — Петухов взял бумагу и уставился на нарисованный карандашом портрет.
— Ну, да, — Рысев отбросил платок, и тут в библиотеку вошёл Глеб с каталкой, на которой были расставлены закуски и чай. — Глеб, Ярослав Андреевич сегодня ужинает с нами. А вот её сиятельства и Вероники Егоровны на ужине не будет.
— Я это уже понял, — Глеб выставил чайные принадлежности и вазочки с «печенюшками», как назвал закуски граф, на стол и удалился.
Петухов же всё это время рассматривал свой портрет, пытаясь понять, этот представительный, задумчивый и слегка уставший мужчина — действительно он, или кто-то, сильно на него похожий.
— Ярослав Андреевич, — Петухов встрепенулся и посмотрел на Рысева. — Я здесь, а чай скоро остынет и станет напоминать веник.
— Разве это я? — спросил Петухов, показывая ему портрет.
— Сложно сказать. Рисовал я вас, — и Рысев откинулся на спинку дивана с чашкой в руке. — В любом случае я художник — я так вижу, — и он ухмыльнулся. — Чай, Ярослав Андреевич. Он скоро остынет, и кухарка нам не простит, если мы хотя бы не попробуем её стряпню.
— Да, чай, — Петухов очень бережно скатал портрет, чтобы не помять, и сунул во внутренний карман пиджака. После чего взял со столика чашку.
Не знаю, почему мне пришло в голову нарисовать Петухова. Но когда Глеб сообщил мне, что этот господин скоро войдёт в дом, рука сама потянулась к карандашу. Он так удивился, когда я протянул ему портрет. Сначала долго не мог поверить, что это ему. Потом долго не мог понять, кто изображён на портрете. Странный он какой-то.
То, что Маша с Викой уехали к Ольховой — это даже хорошо. Сплетни послушают и выяснят, кто собирается продавать поместья и есть ли на них потенциальный покупатель.
Мы это с ними обсудили ещё днём, когда вернулись домой. Женщинам порой гораздо проще задавать определённые вопросы, не вызывая при этом вопросы уже в свою сторону. Можно, конечно, просто отправить доклад Медведеву со своими подозрениями, вот только где гарантия, что он и его люди сумеют кого-то найти? Нет такой гарантии. Тащить всех подряд на допрос — тогда точно найдёт виновника, но плюсом настроит против себя целую губернию. Насколько давно дед хотел половину Сибири в ружьё поднять, если бы власти поступили с нами не по закону?
Да и не позволит Кречет так поступить с целой толпой дворян. На хрена ему бунт на ровном месте поднимать?
Нет, пока никто не должен знать, что мы с Олегом работаем на Дмитрия Фёдоровича. А то получится, что Мамбов заполучил ранение зря.
— Что тут у вас? — я подошёл к матерящемуся парню, который опустился на корточки возле закрытого простыней тела. Тело лежало на земле, а вокруг шумела осенняя тайга.
— Дробовое. Насмерть. — Парень сплюнул на землю. — Со слов жены, пострадавший ушёл на охоту один. Он вообще любил в одиночестве по тайге гулять.
— А меня зачем позвали? — хмуро спросил я. — Если дробовое, то в картотеке точно ничего не найдёте.
— Да, знаю, — отмахнулся парень. — Тебя вызвали до того, как опознали и с женой связались. Да и думали, что ружьё его убийца забрал. Ты же знаешь, что у него было.
— И что ружьё? Нашли? — я старался не смотреть на тело. Не моя это тема — убийства расследовать. А вот ружьё смогу отыскать, особенно если оно какое-нибудь особенное.
— Нашли. Он на него упал. Эксперты, когда тело перевернуть позволили, тут и нашли. Твою ж мать, — он выругался. — Вот только глухаря мне не хватало. Ладно, извини, что выдернули.
— Да, ничего, бывает.
Я лихорадочно допил чай, пытаясь прогнать подкинутую мне вредной музой картинку. Но «глухарь», это парень хорошо сказал. Надо его тоже в моду ввести. Как обозначение нераскрытых глухих дел. Вот только не хотелось бы, чтобы это дело превратилось в итоге в глухаря.
— Скажите, а сколько вообще в Дубнинком дворянском обществе бывших военных? — спросил я, ставя чашку на место. — Я хочу несколько визитов нанести, с соседями познакомиться. А военных бывших не бывает.