— Кристина Львовна, — к кровати подошёл целитель, на ходу расстёгивая свой саквояж. — Разрешите мне осмотреть Дмитрия Денисовича.
— Конечно — конечно, — она встала и отошла в сторону.
— Не будем мешать, — за нас обоих объявил Олег, и мы ретировались из спальни.
— Поехали уже домой. Завтра вернёмся и всё тщательно осмотрим, — я не успел сделать шаг к двери, как на меня налетела Кристина Львовна. — Эм, — я посмотрел на Мамбова, но тот закусил костяшки пальцев на руке и с трудом сдерживался, чтобы не заржать.
— Ваше сиятельство, я не знаю, как вас отблагодарить, — и Шалфеева прижалась ко мне ещё сильнее. Я попытался её оторвать от себя, но проще было отобрать у Фыры колбасу.
— Кристина Львовна, на нашем месте так поступил бы каждый, — проговорил я, снова попытавшись оторвать женщину от себя.
— Это было так ужасно, вы даже не представляете. Я на мгновение подумала, что осталась без мужа, а мои дети осиротели.
— Мне сложно это представить, я мужчина, — Мамбов всё-таки не выдержал и отвернулся приступом кашля, маскируя хохот. — Кристина Львовна, отпустите меня, нам нужно ехать.
— Ох, Евгений Фёдорович, вы только скажите, как я могу отблагодарить вас? — выдохнула она мне в шею.
— Я подумаю над этим, — расслабившись, я наклонился к её уху и прошептал. — Вас, кажется, зовёт ваш муж. Наверное, целитель делает с ним что-то ужасное.
— О, вы уверены? — она отстранилась и заглянула мне в лицо.
— Нет, я не уверен, но проверить стоит, — ответив, я широко улыбнулся.
— Да, вы правы, — и она побежала обратно в спальню.
Как только дверь за ней закрылась, я прошипел.
— Валим отсюда, — и первым выскочил за дверь, на ходу застёгивая пальто. Уже на крыльце, поправив шарф, я повернулся к Мамбову. — Ни слова!
— А я молчу, — сказал он и заржал, побежав в машину, чуть согнувшись. Я же пошёл следом, стараясь сохранять достоинство.
Глава 7
— Сёмка! Ты чего так раскорячился? — Заорал Петрович, следящий за тем, как его помощник и ученик карабкается по стене наверх, чтобы снять ещё не слишком большое осиное гнездо в специально подготовленную для этого банку.
— Не могу, Петрович, хоть убей, не могу дальше, — ответил ему Сёмка, прижавшийся к стене.
Переведя дух, он задрал голову и посмотрел наверх. Маска поворачиваться не захотела, и он не сумел даже рассмотреть гнездо. Осы, как это бывало часто, строили его в самом углу, там, где две стены упирались в потолок. Он залез на два с половиной метра от пола, и чувствовал, что не сможет ползти дальше. В костюме защиты было жутко неудобно, да ещё стена, как назло, практически не имела щелей, за которые можно было зацепиться.
Плюнув на это дело, Сёмка прыгнул и заскользил по верёвке вниз. Вокруг собрались все работники пасеки, мрачно глядя вверх. Они все сегодня попробовали туда забраться, но только у самого молодого и лёгкого Сёмки получилось хотя бы половину преодолеть.
— А я говорил тебе, Петрович, леса надо ставить, — сказал один из них, поворачиваясь к старшему мастеру.
— Да знаю я, — отмахнулся Петрович. — Только у нас время есть, а, Данила?
Времени не было. Чтобы построить добротные леса, одного дня мало. Тем более что строить придётся им самим и прямо здесь. Плотников-то никакими калачами к пчёлам не заманишь. А что-то делать за пределами помещения тоже было нельзя, не пролазили большие конструкции в двери.
Петрович ещё раз посмотрел на гнездо. Оно за ночь в полтора раза увеличилось. И когда только успели, падлы такие? А самое главное, как пролезли сюда? Он же перед тем как пчёлок переносить с пасек лично каждый угол обработал. Как будто какой-то вредитель специально эту пакость притащил сюда.
— Роиться начали? — спросил тот самый Данила скривившись.
— Начали помаленьку. Я уже и ульи новые приготовил, — Петрович с ненавистью смотрел на ос. — Что желать-то будем?
— Не знаю, Петрович, — Данила сел на скамейку, отмахнувшись от любопытных пчёл, летавших вокруг него. Это они пока просто летают, любопытничают. А как роиться начнут, так и нападать будут. И невдомёк глупым, что костюм защиты не проткнут. Пачками гибнуть будут. И смысл тогда их от ос спасать, если итог один?
— А может, к его сиятельству пойдёшь? — спросил Сёмка. — Он же вроде обещал помочь, если сами в лужу сядем.
— Да что он сделать может? — в сердцах махнул рукой Петрович. — Ладно бы роиться не начали. А так… Молодые матки дюже магию не любят, как бы хуже не вышло.
— Да, куда уж хуже, — мрачно ответил ему коренастый Ефим. — И так и так потери будут. К тому же мы не знаем, что за дар у его сиятельства. Может, и не будут матки нервничать. Лучше скажи, что боишься идти, — он, усмехнувшись, посмотрел на Петровича.
— Боюсь, — Николаев не стал отрицать очевидного. — Он как зыркнет своими глазищами, мороз по коже бежит. Хуже, только когда Олег Владимирович смотреть начинает.
— Ну, змей он и есть змей. Ты же не у графа Мамбова будешь помощь просить, а у нашего хозяина, — рассудительно произнёс Ефим. — Петрович, делать-то всё равно что-то надо. Ну, пошлёт тебя граф, ну даже по шее настучит, не привыкать. Зато точно будем знать, что с этой стороны помощи ждать не приходится. Опять же, не привыкать. — Он скривился. Молодой граф показался ему лучше, чем бывший хозяин. Вот кому дела до их проблем вообще не было. Главное, чтобы прибыль приносили. — Откажет, значит, будем леса колотить, что ещё остаётся.
— Ладно, прав ты. Я-то вытерплю, — вздохнул Петрович. — А вот пчёлки ждать не смогут.
С минуту пасечники помолчали, думая каждый о своём, а потом пошли из комнаты, чтобы переодеться. И мчаться уже в поместье, чтобы морально поддерживать Петровича, отправляющегося снова тревожить графа. Это для его сиятельства проблема может показаться высосанной из пальца, а вот для них пчёлы как родные уже. Ради них и потерпеть можно.
Утром я встал удивительно рано. Сам от себя не ожидал. Даже Маша ещё нежилась в постели, когда я поднялся. Чтобы не мешать ей валяться, направился в кабинет, чтобы разобраться с делами поместья. Глеб Старостин тут же материализовался рядом, и очень сильно мне помог понять, что к чему.
— Хозяин поместьем практически не занимался, — сказал он, вытаскивая огромный гроссбух из шкафа и кладя его передо мной. — Но управляющий был грамотный, на мой неискушённый взгляд, и, самое удивительное, честный. Возможно, относительно, но всё же.
— Сейчас проверим, насколько он был честным, — я раскрыл гроссбух и погрузился в изучение положения поместья за последний год. Документы были в полном порядке, и уже через пару часов я примерно представлял себе работу всего поместья в цифрах. — И где он сейчас? — я отодвинул книгу, посмотрев на дворецкого.
— В Дубне. Как только поместье продали, Клаус остался без работы и вернулся в Дубну. — Тут же ответил Старостин.
— Он уже подыскал себе другое место? — спросил я, захлопывая книгу.
— Насколько я знаю, нет, — Глеб задумался. — Точно, нет. Здесь у всех уже есть управляющие, а куда-то в другое место двигаться не слишком охота. Тем более что хозяева поместий всё чаще и чаще говорят о продаже. Он, скорее всего, надеется, что новые хозяева согласятся его принять.
— И много поместий выставляется на продажу? — почему-то этот аспект показался мне очень важным.
— Пока о четырёх речь идёт. Но пока только разговоры. Единственный, кто решился продать поместье и уехать — это бывший хозяин нашего поместья. Людям всегда трудно всё бросить и уехать. Но, если эту тварь проклятущую никто не поймает, начнут разъезжаться. А куда деваться? Жизнь-то дороже.
— И то верно. — Я задумчиво смотрел на гроссбух. — Вот что, ты же знаешь, где этого Клауса найти? Позови его. Мне всё равно нужен управляющий. Только сразу предупреди, что нужно будет клятву верности принести. Без клятвы не будет работы.
— Я понимаю. — Глеб поднялся со своего стула, на который я ему указал, как только он положил передо мной книгу. Ненавижу, когда надо мною нависают. И никакого превосходства не ощущаю, заставляя кого-то передо мной стоять просто так. Вот если бы шла порка, тогда другое дело, а так, пусть лучше сидит напротив и херню про меня не думает. — Вы будете завтракать, ваше сиятельство?