— Да, принеси сюда. Я ещё поработаю, и параллельно какой-нибудь пирожок съем. Да, Фыре колбасу не давать. А то она, похоже, добралась до сердца кухарки. Я ей разрешил пару кусочков в день, а не полпалки съедать. Её вчера полвечера тошнило. — Я строго посмотрел на Глеба, который только губы поджал. По всей видимости, он думал, что Фыру тошнило вовсе не от колбасы, а от такого чёрствого хозяина. — Каша овсяная на мясном бульоне — вот её рацион на ближайшие пару дней.
— Я передам ваш приказ кухарке, — сообщил он мне и удалился из кабинета, всё так же поджимая губы. Я только покачал головой, глядя ему вслед.
Работать мне не дал Мамбов. Зевая, он вошёл в кабинет и упал на стул, с которого не так давно поднялся Старостин.
— Ты чего так рано подорвался? — спросил он, продолжая зевать.
— А ты пришёл мне мешать? — я бросил на него быстрый взгляд и снова вернулся к изучению последних записей в гроссбухе.
В это время зашёл Старостин и принёс поднос с завтраком. Видимо, он видел, что Мамбов прётся сюда, так как на подносе стояли две чашки.
— О, кофе, это так кстати, — Олег повёл носом в сторону подноса.
— Ваше сиятельство, — Глеб тем временем поставил поднос на стол и обратился ко мне. — Пришли наши пчеловоды. Мнутся в холле, не решаются пройти.
— А, это они, наверное, осиное гнездо всё-таки не смогли сами снять. — Я закрыл глаза и отпил кофе. — Зови, чего уж там. Тем более что я обещал, да и пчёл жалко, — добавил я, набирая в ложку тягучий жёлтый мёд. — Раз ты встал, пойдёшь со мной, с осами разбираться. — Заявил я Мамбову насмешливо.
— Вот чего я никогда в своей жизни не делал, так это не спасал пчёл, — проговорил Мамбов так же, как и я, набирая в ложку мёд. — Это будет интересный опыт.
Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы мог протиснуться не слишком крупный человек.
— Ваше сиятельство, — Петрович встал возле двери и не решался подходить к столу. Он мял в руках шапку и выглядел не слишком уверенно.
— Дай угадаю, вы не смогли снять гнездо. И в чём причина?
— По стене не смогли забраться. Леса строить некогда, а лестница не выдержала и под весом Ефима развалилась. Такой длинной, больше нет. Её тоже делать надо. А у нас в поместье и плотника-то нет, и материала, чтобы самим сколотить. — Промямлил Петрович. — Пчёлы роиться начали, шуметь начнём, многих потеряем и без этих ос проклятущих.
— А разве пчёлы хорошо магию переносят? — спросил Мамбов, поворачиваясь к мастеру. Встретившись с ним взглядом, Петрович вздрогнул и опустил глаза.
— Плохо, ваше сиятельство. Но, если уж выбирать из двух зол…
Я смотрел на него и думал о том, сдались мне эти проклятые пчёлы? Даже если падёж произойдёт, проще будет пару новых семей купить. Но, посмотрев на несчастное лицо Петровича, чуть не сплюнул.
— Ладно, посмотрим, что можно сделать, — я бросил ложку на блюдце. — Но, предупреждаю, если мне что-то не понравится, то я просто спалю это проклятое гнездо к чёртовой матери, и мне будет плевать, как пчёлы на это отреагируют.
Мамбов, посмеиваясь, вышел за мной, а впереди бежал Петрович, всё ещё комкая в руках шапку.
Дорогу до завода расчистили, и мы смогли с Олегом поехать на машине. Игнат попытался было напроситься с нами, но я ехидно заявил, что в этом случае он пойдёт со мной в пчелиный город. На что Игнат заявил, что, пожалуй, подождёт, когда мы вернёмся.
От защитного костюма я отказался. Окутавшись щитом, подошёл к стене и посмотрел наверх. От стоявшего вокруг гула начинала уже побаливать голова. Взяв в руки банку, покрутил её в руках и прикрепил к специальному поясу, который на меня нацепил Петрович.
Призвал дар, полюбовался острыми и крепкими когтями, в который раз посетовав, что не укрепил их макрами, и вонзил в податливую стену. Подъём занял совсем немного времени. Петрович очень чётко рассчитал объём горлышка банки к размерам гнезда. Через пять минут я уже соскочил вниз и поднял банку, глядя, как в ней суетятся осы.
— Ну, и в чём была проблема? — спросил я, глядя на переминающихся с ноги на ногу пчеловодов.
— Вы бы вышли отсюда, ваше сиятельство, — в голосе одного из них появились просительные нотки. — Ваша защита, она не очень нашим подопечным нравится.
Я прислушался. Действительно, тональность гула изменилась. Он стал более агрессивным, что ли. Мы с Мамбовым вышли из помещения, и я сунул ему банку с осами, убирая щит и стряхивая с себя парочку заблудившихся пчёл. И тут же замер. Олег сразу же увидел мою реакцию и нахмурился.
— Жень, ты чего? Тебя укусили? — спросил он, всё ещё держа в руках банку.
— Пчёлы не кусаются, — машинально поправил я его. — Моя сигналка сработала.
— Зверь? — спросил Мамбов, ставя банку на пол и начиная лихорадочно одеваться. Я от него не отставал.
— Если только медведь. Но, Олежа, медведи зимой в основном не болтаются. А на мелочь сигналка не отреагировала бы. Я её специально так настроил, чтобы на каждый чих не подпрыгивать.
— Ваше сиятельство, а с гнездом что делать? — Петрович поднял проклятую банку, в которой осы уже на стенки кидались.
— Я-то откуда знаю? — Раздражённо ответил, но, поймав его взгляд выхватил из рук банку. — Там уничтожим, спалим, да и всё. В лесу мы никого не потревожим.
До места долетели быстро. Домой не заезжали, чтобы не терять время. Итак, всё время думали, что не успеваем и приедем снова к пустому полю. По дороге я позвонил Игнату и приказал выдвигаться. Но мы приехали всё равно быстрее.
На этот раз не опоздали. Возле того места, где вчера предположительно лежал Шалфеев, стояли две зловещие тёмные фигуры.
— Ах вы, суки, — процедил Мамбов, выскакивая из машины. — Женя, на них армейские противомагичесткие плащи!
А я так и думал, что никакой твари нет. Что это люди. Смущали только странные следы. Но сейчас всё встало на свои места. У них на ногах были снегоступы. Правда, они на них ходить толком не умели, ноги подволакивали, словно пытались, как на лыжах пройтись. Отсюда такие странные полосы на снегу и появились. На головы были наброшены глубокие капюшоны, и лиц под ними не видно.
Увидев нас, они развернулись и резво пошли в сторону виднеющейся сейчас при свете дня рощи. Иллюзий эти твари не строили, днём они не смогли бы с нами справиться. Потому что комбинированной атаки даже эти плащи не выдержали бы.
Вот только они находились слишком далеко, чтобы начать атаковать тем же огнём. А ещё нам с Олегом сильно мешал снег. У нас-то снегоступов на ногах не было. Идти же приходилось хорошо, если по колено в снегу, а иногда проваливались и глубже.
Тем не менее мы уверенно к ним приближались. Олег шёл первым. Я за ним. Мамбов приостановился и призвал дар. Правильно, он же не на этих уродов будет воздействовать, а на землю. И тут один из них почувствовал неладное. Обернувшись, он приостановился и отточенным движением метнул в Олега метательный нож. Мамбов отклонился, но в снегу потерял равновесие и взмахнул руками. Снег взметнулся не из-под ног у убегающих мразей, а чуть в стороне.
Я только зубами скрипнул и поднял руки, чтобы подпалить им задницы, если получится. И только сейчас увидел, что за каким-то хреном схватил банку со злополучным осиным гнездом. Зло оскалившись, я прикинул расстояние и метнул банку в затылок одному из них, добавив вслед огненной стрелой, чтобы точно долетела.
Банка разбилась об башку этой твари, прикидывающейся человеком, и злобный рой ос набросился на этих двоих. Как они вопили и махала руками, пытаясь избавиться от жалящих их насекомых. Но бежать при этом не переставали.
Я уже хотел продолжить погоню. В конце концов, пара ножей у меня тоже всегда была при себе, но тут Мамбов спокойно так произнёс.
— Женя, меня задели, — я резко развернулся и увидел, что он прижимает руку к боку, а его пальто быстро пропитывается кровью. Одна капля сорвалась с пальцев и капнула на снег. Я тупо смотрел, как она летит, и только, когда кровавые брызги расплескались по белой земле, очухался.