— Сергей Ильич дал время Свинцовым до первого марта. Кто не принесёт клятву клану Рысей, должен убраться к чёртовой бабушке, — он замялся. — В клане были четыре девушки. У них нет своего голоса, вы же понимаете. Но если Светка ненавидит вас лютой ненавистью, то три её сестры не хотят никуда уезжать.
— Это понятно, но от меня ты что хочешь?
— Скоро каникулы. Съездите, посмотрите, как дела в поместье. Может быть, есть способ как-то помочь девчонкам, — добавил он нерешительно.
— Я, конечно, могу съездить, но сомневаюсь, что это что-то решит, — и я дёрнул дверь на себя, входя в цех. Съезжу, куда я денусь. Этот Глеб весьма ловко меня подогрел. А там посмотрим. Если желание девушек остаться с Рысями действительно настолько велико, то посмотрим, что там можно сделать.
Глава 3
Почти всю дорогу до складов мы проехали молча. Только начиная парковаться, Игнат произнёс:
— Я успел познакомиться с Глебом Свинцовым и поработал с ним. Он хороший человек. И что особенно понравилось в нём и его сиятельству Сергею Ильичу, да и мне, чего уж там, Глеб никогда не отрекался от семьи. Он не старался дистанцироваться от главы рода Свинцовых, наоборот, всегда говорил, что не оставит семью в беде. Другое дело, что большая часть семьи не приняли его самоотверженности. Пусть будет благородная нищета, только не работать на врага.
— Их можно понять, — я пожал плечами. — Сомневаюсь, что смог бы найти в себе силы работать со Свинцовыми.
— Тем не менее сегодня вы с одним из них работали и нашли его труд вполне успешным. И потом, Евгений Фёдорович, с тем же Перепёлкиным вы прекрасно нашли общий язык, несмотря на его дуру-жену, — усмехнулся Игнат.
— Туше, — проговорил я. — Всё равно должна быть причина. Никогда не поверю, что у столь талантливого управляющего не было выхода. Он мог устроиться куда угодно.
— Он любит усадьбу, которая отошла вам. А больше усадьбы он любит своих сестёр, которые действительно не хотят никуда уезжать, — ответил Игнат и заглушил мотор.
— И почему они не хотят уезжать? — я не спешил выходить из машины и повернулся к нему. — Игнат, должна быть причина.
— Ну я-то откуда знаю эту причину? Я же всё время с вами, ваше сиятельство, — ответил он, поворачиваясь ко мне. — Моя сотня за вами закреплена, мы к делам со Свинцовыми отношения не имеем.
— Вся сотня за мной закреплена? — я прищурился. — А почему я об этом не знаю?
— Вы не спрашивали. Но я же ротацию постоянно провожу, вы должны были заметить. Мы все одарённые, поэтому между вахтами ребята много времени в изнаночном кармане проводят, тренируются да уровень наращивают. Вы же знаете, Евгений Фёдорович.
— Погоди, дай я осознаю мысль, что у меня фактически в подчинении сотня молодых, здоровых, тренированных, а самое главное, одарённых егерей, а я как последний мудак пытался решать проблемы малыми силами, частенько ставя самого себя в весьма интересную позитуру.
— Ваше сиятельство, — Игнат обеспокоенно посмотрел на меня.
— Игнат, не мешай мне самоуничижаться, — я поднял руку, прерывая его. — Это весьма полезное занятие, которое нужно время от времени проводить. Потому что я прекрасно знаю, что ты сотник, но мне почему-то ни разу не пришло в голову привлекать твою сотню для разного рода зачисток! А теперь внимание, вопрос: почему мне ни разу не пришло это в голову?
— Ну мне-то откуда знать, ваше сиятельство, — Игнат закатил глаза.
— Так, ладно, пошли, — и я взялся за ручку двери. — Судя по грузовику, Сава уже здесь. А мне нужно срочно повысить самооценку, раз уж умудрился сам себя выставить идиотом.
Сава стоял посреди просторного зала и рассматривал лежащую на столе шкуру. Шкура принадлежала одной из пятнадцати тварюшек, внешне похожих на соболей, только ещё и стреляющих отравленными иглами, из которых состояла небольшая грива, украшающая шею.
Я добыл их в то время, когда жил в палатке, пытаясь справиться со своим бешеным даром. Твари были всего лишь второго уровня, и это были спрятавшиеся остатки тех орд, что посылал на форт свихнувшийся колдун. Они напали неожиданно. К тому же запрет на вход на территорию бывшего храма не помешал им швырнуть в меня свои иглы. Я тогда едва успел поставить мощный щит и от неожиданности швырнул в них неоформленной ни во что конкретное силой, и им этого хватило, чтобы упасть замертво.
Игнат только присвистнул, выскочив из своей палатки и потрогав пальцем иглу, застрявшую в прочной ткани. И мы даже за нападение этот инцидент не посчитали, но трофеи егеря собрали, как без этого. Я даже макры вытащил. Твари второго уровня никак не могли повлиять на мой уровень, так что это в тот момент было для меня сравнительно безопасно. Но больше я предпочитал сам не убивать, предоставляя право последнего удара кому-нибудь другому. Хватит с меня потрясений.
Пять тварей забрал Лебедев, даже слышать не пожелавший каких-либо возражений. Иглы, вытащенные из палаток и упавшие на землю, когда я снял щит, забрал Ванька, заявив, что хочет изучить с них яд и возможность обрабатывать им пули для усиления убойного эффекта.
Я даже забыл о них, если честно, и вспомнил, как они нам достались, только когда Игнат предложил начать торговлю с Савой именно с этих тварей.
— У тебя настолько сосредоточенное лицо, мне даже как-то не по себе стало, — я сел на стоящий тут же у стола стул и вытянул ноги.
— От вас пахнет ацетоном, ваше сиятельство, — рассеянно заметил Сава, продолжая гипнотизировать взглядом шкуры.
— Не от меня, а только от моих рук, — поправил я его. — Мне пришлось работать с масляными красками перед тем, как ехать сюда. Это не страшно, запах скоро выветрится.
— Я и не переживаю, — Сава тяжело вздохнул. — Точнее, я очень сильно переживаю, но по другому поводу.
— У тебя что-то случилось? Ты женился в четвёртый раз? — спросил я, складывая руки на груди.
— Упаси меня все боги разом! — Сава даже руками замахал. — Если разрешите, я дам вам совет, Евгений Фёдорович. Никогда не приводите в дом вторую жену. Любовницы, бордели, всё то, что можно скрыть — вот это да, отрада для мужчины. Но только не жениться на второй и третьей женщине. Иначе вы забудете, что такое родной дом, потому что начнёте появляться в нём всё реже, а фотографии детей носить у сердца, чтобы не забыть, как они выглядят.
— Хороший совет, я им непременно воспользуюсь. Не в плане борделей, а в плане повторной женитьбы, — я хмыкнул. — Так о чём ты переживаешь?
— Вот эти шкурки. Они прекрасны, они уникальны и стоят очень дорого, — Сава ловко натянул защитные перчатки и поднял одну шкурку. — А конкретно эти стоят совсем неприлично, потому что, Евгений Фёдорович, вам удалось полностью сохранить гриву. Обычно на аукционах количество игл в гриве объявляется отдельно.
— И в чём проблема? Я рад, что эти подлые мерзкие твари, которые решили меня обстрелять этими иглами в тот самый момент, когда я шёл в сортир, смогут окупить мои моральные потрясения, которые я в этот момент испытал, — не без удовлетворения произнёс я. А ведь эти шкуры приготовили, так сказать, для затравки. Такие твари егерям не встречались раньше, и они не знали их стоимости. — Более того, если ты скажешь мне сейчас, что и тушки стоят того, чтобы их продавать, я сразу же забуду это чудовищное потрясение, посчитав инцидент между мною и тварями исчерпанным.
— Тушки безусловно стоят больших денег, но ещё большей ценностью обладает яд, извлечённый из специальных желёз. Вы же извлекли этот яд, ваше сиятельство? — с надеждой спросил Сава.
— Аристарх Григорьевич, — я улыбнулся, увидев, как перекосилось лицо Павлова, когда я заговорил про Лебедева, — в доброте своей указал моим ребятам на эти железы, и они, так сказать, подоили этих тварей.
С этими словами я встал и подошёл к стене, возле которой стояли шкафы, в основном холодильные с тщательно выверенной температурой. Открыв один из шкафов, я вытащил один из крошечных флаконов, в которые и разлили полученный яд. Таких флакончиков получилось около двух десятков, и мы пока не знали, что с ними делать. Всё-таки яды — не наш профиль. Вернувшись к столу, я протянул флакончик Павлову.