— Я не собираюсь никуда уходить, — проговорил я, поглаживая Фыру по голове.
— И вы должны помнить, что я не ветеринар, а… — И тут Лебедев очень шустро опустился на колени, и я почувствовал, как по комнате прокатилась волна целительской магии. — И кто тут у нас? — я впервые слышал, как Аристарх Григорьевич воркует. Обычно он своих пациентов чуть ли не матом кроет, а тут… — Это кошечка, — объявил он и быстро перенёс новорождённого котёнка к Фыре. Кошечка была слепая, но копошилась попискивая. Значит, всё нормально, так ведь?
Фыра подняла голову, полминуты смотрела и обнюхивала котёнка, а затем принялась вылизывать, подчиняясь древнему как мир инстинкту.
Игнат довольно быстро пришёл в себя, и уже на следующий день после того, как он получил перстень, мы вернулись в Ямск.
По дороге он мне признался, что Светка сама сделала ему предложение.
— И ты согласился? — спросил я, глядя на него с любопытством.
— Я не смог ей отказать, — и он широко улыбнулся. — Да, Света хочет переехать на Урал. Но, думаю, что дело здесь вовсе не в обширности владений.
— Да свалить Светик хочет подальше отсюда, что тут непонятного, — я махнул рукой и откинулся на спинку дивана, закрыв глаза. Под мерный стук колёс всегда очень хорошо спится. — Надеюсь, у вас всё в итоге будет хорошо.
— Я тоже на это надеюсь, — уже сквозь дрёму услышал ответ Игната.
На вокзале нас встречали. Несколько егерей и кот Игната. И кота, и Фыру мы оставили дома, потому что нашу поездку, как ни крути, а увеселительной прогулкой назвать было сложно.
Как только мы вышли из вагона, кот рванулся к Игнату, и егерь, и так с трудом удерживающий его за ошейник, растянулся на земле.
— Федька, мать твою! — рыкнул на него стоящий рядом Ефим. — Тебя что сегодня не кормили?
— Да, Фёдор, внимательнее надо быть, — Игнат выглядел расслабленным и вполне довольным жизнью, так что не начал сразу воспитывать молодого егеря. И тут все обратили внимание на кота. А кот в это время сел рядом со своим другом-хозяином и насторожил уши. — Фёдор, — медленно проговорил Игнат, а кот поднял голову и фыркнул. — Тебе понравилось это имя? Ты хочешь быть Фёдором? — решил уточнить Игнат, и кот боднул его лобастой головой в бедро.
— Я в шоке, — мой голос прозвучал как-то особенно громко в наступившей на какое-то мгновение тишине. Я только головой покачал и щёлкнул пальцами, озвучив вслух подсказанную музой фразу. — Федя, дичь!
Кот по имени Фёдор наклонил голову и зарычал, глядя на меня исподлобья.
— Ну, ты чего, тише-тише, — Игнат опустил руку ему на голову, успокаивая.
— Игнат, твой кот меня ненавидит, — сказал я, глядя на эту парочку. — Кстати, а почему он здесь, да ещё и ошейник дал на себя надеть не хозяину?
— Его Фыра выгнала, — вздохнул Ефим. — Просто проходу не давала, пока он из дома не вышел.
— Вот же, — я задумался. — В принципе, это логично. Кошки не выносят котов на своей территории. Значит, Фыра понесла, и к июню у нас будут котята. В этом свете ваш переезд, Игнат, будет как нельзя кстати. Фёдору там будет лучше, всё-таки родные леса под боком.
— Я тоже так подумал, — ответил Игнат.
— Ну, тогда нужно успеть всё приготовить, принять у тебя присягу, женить и оформить документы на земли. — И я решительно направился к машинам, ожидающим нас возле вокзала.
Они уехали через три дня, за два часа до нашего с Машей отъезда. Бракосочетание было очень скромное, и Светины сёстры на него не пришли. Я пытался выяснить причину, но мне её никто так и не озвучил, так же как и Игнату. Что бы между сёстрами не произошло в наше отсутствие, это осталось исключительно между ними.
— Ну что же, теперь нам каждую весну хочешь не хочешь, а нужно будет ездить к Игнату с проверкой, — сказал я, поворачиваясь к Маше. — Думаю, у Фыры будет один кавалер, но, всё-таки нужно будет её вывозить к нему домой, а не наоборот. Кошки — жуткие собственницы, а уж рыси свою территорию очень ревностно охраняют. Даже, как оказалось, домашние.
— Раз нужно, значит, будет ездить, — Маша улыбнулась и взяла меня под руку. — Нашему сыну тоже будет полезно с самого детства знакомиться со своими землями.
— Ты уверена, что у нас родится сын? — Я притянул её к себе.
— Конечно, мне же Лебедев сказал, — и Маша хихикнула, видя моё выражение лица.
— А, ну да, в этом случае можно быть абсолютно уверенным. — И мы пошли к машине, чтобы съездить домой за вещами.
Дома меня встретил Петрович. Он ждал у ворот, сложив руки на груди.
— И что у нас стряслось? — спросил я, в то время как Маша направилась в дом за чемоданами.
— Я хочу знать, что вы решили насчёт Василькова, — ответил Петрович.
— А что ту решать? Я как вспомню Адриана, прячущегося под юбками у Жу-Жу, да Чижикова в перьях, так у меня сразу последние сомнения в его абсолютной непричастности исчезают. Это надо было додуматься, именно его пытаться за браконьера выдать. Уж лучше бы они туфли прекрасной Елены в грязи потеряли. Более правдоподобно было бы. — Я замолчал, и почти через минуту продолжил. — Я не оставлю это дело, не переживай. Что бы эти твари ни задумали, но они охотились без разрешения на землях Рысевых. Мы не жлобы. Хочешь поохотиться, оформи всё как следует и иди охоться. Всё-таки сами понятия охоты для нас не чужды. Рыси — хищники и травоядными никогда не станут. Но вот так… Мы найдём их, Петрович, даже не сомневайся. Нужно только немного подождать.
— Я и не сомневаюсь. Что до вашего возвращения постараться узнать? — спросил он деловито.
— О мотивах тут даже думать не стоит. Серебряный рудник Камневых, конечно. Прошение на разработку застряло где-то в имперской канцелярии, всё-таки добыча драгоценных металлов, это довольно хлопотное дело, требующее кучи разрешений. Самое главное, это доказать чинушам, что мы не собираемся чеканить собственные деньги, — я на мгновение задумался, затем тряхнул головой. — В общем, неважно. Это пока проблема деда и нашей своры юристов. Только всё это могло создать ложное впечатление, что мы не хотим заниматься разработкой этого месторождения. И что вассалитет Елена получила из-за своих весьма выдающихся и прекрасных во всех смыслах этого слова… хм, глаз. Да, её глаза сбивают наповал, особенно когда платье порвалось в драке, — и я хохотнул, вспомнив эту чертовку.
— Если я правильно понял, то в поисках следует больше внимания уделить тем несознательным господам, кто к баронессе подходил с предложениями по поводу рудника? — Петрович внимательно смотрел на меня.
— Да, именно этим господам. Конечно, нельзя исключать того, что кто-то решил избавиться от Адриана руками Рысевых, ради прекрасных глаз Елены, да именно глаз. Тем более что совсем недавно нам пришлось столкнуться с последствиями подобных игрищ на наших новых землях, но это всё-таки менее вероятно, что серебро. — Я замолчал, а Петрович с минуту обдумывал мои слова, затем кивнул, показывая, что всё понял. Но уходить не спешил. — Что-то ещё?
— Да, я хочу представить вам нового сотника вашей егерской сотни, — ответил Петрович. — Мы с Игнатом представили кандидатуру Сергею Ильичу, и его сиятельство утвердил парня. Ефим, иди сюда.
Я долго смотрел на Ефима. Молодой, ершистый, он был очень грамотным специалистом, другого Петрович никогда не поставил бы на эту должность. Не слишком ли он молод? Я смотрел на него так внимательно, что свежеиспечённый сотник невольно нахмурился. Я его почти не знаю, и у него есть один очень большой недостаток — он не Игнат, тот-то привык ко всем моим закидонам и воспринимал их в большей степени философски. Боюсь, я буду в первые дни необъективен. Но, ничего, это тоже своего рода опыт и проверка на профпригодность.
Вот только личного помощника нужно выбирать не из егерей, а то я их замучаюсь менять. Ладно, что-нибудь придумаю. В конце концов, попрошу Игната прислать мне того молодого юриста, который деду на Урале помогал. Он вроде бы разумный парень и на роль секретаря всё-таки лучше подходит, чем егерь.
— Ты с нами едешь? — спросил я, наконец, у Ефима, нарушив воцарившееся молчание.