— Делайте шкатулку, — сказал я, распрямляясь. — Что-нибудь красивое, можно ювелирное. Да, отдельное условие: прочный, надёжный замок и сверхнадёжная оправа для камня. Всё это должно быть такое, чтобы рысь не смогла выломать камень и открыть шкатулку, наполненную макрами.
— О, — только и произнёс Быков и улыбнулся, — я сделаю всё от меня зависящее, чтобы хулиганка осталась ни с чем.
— Что я должен? — я полез за бумажником во внутренний карман пиджака.
— Ничего, — Быков махнул рукой. — Вы только что своим камнем зарядили разряженные в хлам макры. Поверьте, это окупает стоимость шкатулки и особых пожеланий. Приходите завтра. Уже после обеда всё будет готово.
— Обед, — я стукнул себя по лбу и посмотрел на часы. Так, я не опоздал, но вот-вот начну опаздывать. — До завтра Порфирий Семёнович, — и я быстро вышел из лавки, стараясь не переходить на бег.
Глава 4
Я взбежал по ступеням к двери и нажал кнопку звонка. Пока ждал, когда мне откроют, принялся осматриваться. Вокруг дома, в котором жили боевые старушки, не было сада. Входная дверь выходила прямо на улицу, и от тротуара её отделяло лишь невысокое крыльцо. Я невольно нахмурился. Не люблю такие дома. Даже в столице наш дом окружён крохотным садиком. У Галкиных я чувствовал себя не слишком уютно, потому что сомневался в возможности организовать нормальную охрану. И это ощущение передалось мне и здесь.
Дверь открылась, и я посмотрел сверху вниз на пожилую женщину в тёмном платье и белом фартуке. Она весьма неодобрительно взглянула на меня и отступила в сторону, пропуская в дом. Расстёгивая пальто, я принялся оглядывать довольно мрачный, тёмный холл.
— Я вам не нравлюсь? — наконец, спросил я у Светланы, снимая пальто и протягивая ей. Она взяла его и перекинула через руку, я же принялся разматывать шарф.
— Нет, — ответила горничная сухо. Даже тугой пучок её аккуратно собранных волос выражал неодобрение.
— Почему? — я не спешил покидать холл. — Обычно я оказываю на женщин более положительное впечатление.
— Именно поэтому, — весьма лаконично ответила Светлана. — Проходите в гостиную. Любовь Ивановна и Татьяна Ивановна ждут вас. Через шесть минут я подам чай, — сказала она и вышла в боковой проход, унося с собой мои вещи.
— Весьма немногословная особа, — я задумчиво смотрел ей вслед, слегка прищурившись. А потом быстрым шагом направился в центральный проход, минуя лестницу, ведущую на второй этаж.
Очень скоро я очутился в просторной гостиной. В отличие от холла здесь было светло, а вся обстановка казалась какой-то воздушной, что ли. И тут мне в глаза бросилась странная корзина, заполненная рукоделием. Я прикусил губу, чтобы не заржать. Они всё-таки использовали сердечную клеть твари в качестве декора для гостиной.
— Что скажете, Женечка, — мне навстречу поднялась баронесса Боброва, протягивая обе руки, подхватив которые я поднёс к губам, обозначая поцелуй, — отличное решение, не правда ли?
— А почему вы спрашиваете меня, Любовь Ивановна? — я улыбнулся, отпуская её ручки.
— Потому что вы художник, конечно же, — ответил баронесса. — Кто, как не художник, может оценить этот довольно смелый шаг.
Мы вместе посмотрели на клеть. Это было действительно очень странно, но не лишено определённой привлекательности. Я задумчиво поднял руку и провёл пальцем по губам. Идиотский жест, но иногда прорывающийся через все слои контроля, особенно когда речь шла об искусстве.
— Ну что я могу сказать, вы были правы, когда Ивана чуть не выпотрошили, но заставили его отделить эту клеть. А действительно прекрасно здесь смотрится! — наконец, выдал я вердикт. — Очень оригинально и прекрасно вписалось в интерьер. Мои поздравления.
— Я так рада, что именно вы, Женечка, оценили, — баронесса взяла меня под руку и потащила к стоящему в центре гостиной столику, за которым в кресле уже сидела её сестра. — Танюша, Танюша, ты слышала, Женя оценил нашу импровизацию.
— Я слышала, Люба, не глухая пока, — ответила Татьяна, благосклонно кивая мне в знак приветствия. — Присаживайтесь, Евгений Фёдорович, — она бросила быстрый взгляд на мою сумку, которую я таскал с собой. — Что у вас там, если не секрет?
— Блокнот и карандаши, — быстро ответив, я вытащил блокнот и продемонстрировал его Татьяне. — Вы не возражаете, если я порисую?
— Вы нервничаете, Женечка? — в соседнее кресло села баронесса. — Не стоит. Мы с Танюшей не кусаемся. Правда, ведь, Танюша?
— Да, прошло то время, когда мы могли игриво укусить такого привлекательного молодого человека, — ответила ей сестра.
У меня из руки выпал карандаш, когда я услышал, о чём они говорят. — Что я здесь делаю, вашу мать⁈ — промелькнула немного истеричная мысль. Подняв карандаш, я посмотрел на чинно сидящих старушек и широко улыбнулся.
— Так вы не возражаете, если я порисую? — повторил вопрос, крутя в пальцах карандаш.
— Конечно, Женечка, мы нисколько не возражаем, — жеманно улыбнулась баронесса. — Танюша, тебе тоже любопытно, кого же из нас Женя нарисует?
— Это действительно вызывает определённый интерес, — ответила Татьяна, а я опять чуть не выронил карандаш.
— А откуда вы знаете, Любовь Ивановна, что я буду рисовать именно портрет? — спросил я, пристально разглядывая баронессу.
— Вы всегда рисуете портреты, когда немножко нервничаете, Женечка, — Боброва укоризненно посмотрела на меня, словно спрашивая, как ты, идиот, вообще додумался спросить у меня нечто подобное? — Мне рассказывали удивительную историю, как на балу вы помогли одной девушке. Бедняжка не пользовалась особой популярностью, в отличие от вас, естественно. А после того, как вы публично подарили ей портрет, её бальная книжка не выдержала наплыва кавалеров. В итоге девочка смогла уже в этом сезоне найти себе блестящую партию.
— Вот как? — я хмыкнул и принялся делать наброски. — Я рад за неё. Собственно, поэтому её и выбрал в тот момент, чтобы слегка повысить её популярность. Ну и на неё отлично свет падал, — я широко улыбнулся, начиная растушёвывать карандаш. — Кстати, не поделитесь, кто эта птичка, что вам такую увлекательную историю рассказала?
— Это будет неуместно, Евгений Фёдорович, — на этот раз мне ответила Татьяна. — К тому же не имеет значения, кто это был.
— А может быть, вы поделитесь, почему всё-таки девушка вмиг стала популярной? Я, конечно, привлёк к ней внимание, но всё же не настолько, чтобы она замуж выскочила.
Дверь открылась, и вошла Светлана, катившая столик с чайными принадлежностями.
— Евгений Фёдорович, вас в какой-то степени считают законодателем мод, — впервые улыбнулась Татьяна. — Даже несмотря на то, что вы очень редкий гость в столице. Разумеется, молодые люди, присутствующие на балу, захотели понять, что же вы нашли в этой девушке, коль скоро она настолько привлекла ваше внимание. Татьяна задумалась: — Да, семье этой девушки принадлежит довольно обширное поместье совсем рядом с тем, что продала вашему клану Люба. Как раз на границе тех земель, которые Сергей Ильич хочет присоединить к землям клана.
— И насколько же семья привязана к этому поместью? — рассеянно спросил я, бросая очередной взгляд на Светлану, расставляющую молча тарелочки с пирожными на столике.
— Насколько мне известно, они его дружно ненавидят. Глава семьи его даже в приданое дочери не включил, чтобы не расстраивать девочку, — чопорно ответила Любовь Ивановна. — Спасибо, Светочка, можешь идти. Дальше я и сама справлюсь.
Но горничная проигнорировала просьбу хозяйки, принявшись разливать чай. При этом она делала это крайне медленно.
— Светлана не хочет меня оставлять с вами наедине, — я ухмыльнулся. — Я ей с первого взгляда не понравился, правда, Светлана.
— Ох, Женечка, — баронесса всплеснула руками, — Светочка просто боится, что мы можем пасть жертвами какого-нибудь молодого повесы.