Больше всего о Сен-Жермене говорится в переписке графа д’Аффри и герцога Шуазёля, что и понятно, так как Сен-Жермен выполнял тайную миссию французского короля, противоречившую политическим целям министра иностранных дел.
Затем о Сен-Жермене много пишут друг другу представители второй стороны, с которой Франция намеревалась тайно заключить сепаратный мир, возможность чего должен был прощупать Сен-Жермен: это генерал-майор Джозеф Йорк, посол Англии в Гааге, и его адресат в Уайтхолле лорд Роберт Холдернесс, граф Дарси, статс-секретарь по делам Севера. Ему же слал отчеты Эндрю Митчелл, британский посол в Берлине при прусском короле, в чьих письмах тоже есть сведения о миссии Сен-Жермена в Гааге.
Свои оценки миссии Сен-Жермена сообщал член Военного Совета граф Каудербах, саксонец, постоянный представитель короля Польши (и одновременно курфюрста Саксонии). Он состоял в переписке с князем Александром Голицыным, [125]послом России в Лондоне.
О Сен-Жермене информирует в своих реляциях премьер-министру Кауницу барон Тадцаус фон Райшах, бывший до октября 1782 года чрезвычайным и полномочным послом Австрии в Гааге, который также присутствовал при некоторых беседах Сен-Жермена о союзах Франции с Венским двором.
Наконец, о деятельности Сен-Жермена в Гааге короля Фридриха уведомляют сразу несколько корреспондентов: посланник в Гааге Бруно фон Хеллен, посол в Лондоне барон Книпхаузен и… Вольтер, который состоял в переписке с прусским монархом.
Совершенно очевидно, что господа дипломаты истолковывают события, а также намерения и слова Сен-Жермена по-разному, порой диаметрально противоположно. Кроме того, дипломатическая переписка частично зашифрована, частично написана так, чтобы написанные фразы имели иносказательный смысл: «Это письмо, как и прочая корреспонденция, написано в мнимой манере». [126]
Есть и свидетельства Казановы, который именно в этот период оказался в Гааге, тоже выполняя некое деликатное финансовое поручение французской короны. Однако его свидетельство — это ложь от начала до конца, и только чтобы в этом убедиться, приведем историю Казановы в Гааге, как ее излагает Поль Шакорнак.
«По неожиданному стечению обстоятельств, там же находился и Казанова. Этот мошенник не впервые приезжал в Гаагу. В первый раз он сюда приехал в конце 1758 года. Благодаря помощи госпожи Рюмен ему удалось заполучить рекомендательное письмо от виконта Шуазёля герцогу Шуазёлю. Начало письма уже само по себе стоит того, чтобы быть процитированным: «Вот уже некоторое время господин Казанова — венецианец, писатель, путешествует для того, чтобы обучаться литературе и торговле. Поскольку он намеревается уехать в Голландию и помнит проявленную к нему в прошлом году доброту г. д'Аффри, тем не менее господин Казанова хотел бы иметь рекомендательное письмо герцога Шуазёля послу д'Аффри, чтобы быть уверенным в хорошем приеме. Виконт Шуазёль просит герцога Шуазёля не отказать г. Казанове в этой любезности и передать ему письмо для посла». [127]
Казанова получил письмо для господина д'Аффри, но д'Аффри в ответ передал герцогу Шуазёлю, что «он ошибается насчет личности Казановы: этот человек играет с крупными суммами денег, он приехал в Гаагу ради какого-то денежного интереса, а именно — для того, чтобы продать французские ценные бумаги». [128]
И действительно, министр финансов господин Буллонь поручил Казанове обналичить бумажные деньги на двадцать миллионов франков. Казанова быстро справился с этой задачей, и французская казна получила 18 миллионов двести тысяч ливров, частью наличными, частью в виде отличных ценных бумаг. [129]
Таким образом, Казанова снова был в Гааге, на этот раз для того, чтобы обсудить вопрос о предоставлении кредита под 5 %, но тут его «подставил» господин д'Аффри, написавший герцогу Шуазёлю: «Казанова ведет себя безобразно, налево и направо болтает о своих личных похождениях и о том, что творится при дворе, он крайне невоздержан на язык». На что герцог Шуазёль ответил, что «лично он не знаком с Казановой, и лучше будет, если г. д’Аффри закроет свою дверь перед этим интриганом». [130]
Казанова нанес визит графу Сен-Жермену и оставил об этом посещении рассказ: «Графу доложили обо мне. У него в прихожей сидели два гайдука. Когда я зашел, он сказал мне: «Вы опередили меня, я как раз собирался объявиться у Вас. Я уверен, Вы приехали сюда для того, чтобы сделать что-нибудь в интересах нашего двора. Но Вам будет очень трудно, ибо биржа взбудоражена после операции этого сумасшедшего Силуэтта. Надеюсь, тем не менее, что эта заминка не помешает мне найти сто миллионов. Я обещал это королю Людовику XV, которого могу назвать своим другом, и я его не обману. Недели через три-четыре дело будет сделано».
— Думаю, г. д’Аффри Вам поможет.
— Я не нуждаюсь в его помощи. Наверное, даже и не встречусь с ним, иначе он похвастается, что помог мне, а я этого не хочу. Раз вся работа будет моей, пусть и вся слава достанется мне.
— Вы, наверное, бываете при дворе, герцог Брауншвейгский может быть там Вам полезен.
— Что же мне там делать? Что до герцога Брауншвейгского, он мне не нужен, я даже не желаю знакомиться с ним. Мне всего лишь нужно съездить в Амстердам. Моей репутации достаточно. Люблю я короля Франции, ибо во всем королевстве нет человека честнее его. [131]
Самолюбивый и грубый тон ответов, вложенных Казановой в уста графа Сен-Жермена, делает такой разговор маловероятным.
Объективнее всего о миссии Сен-Жермена в Голландии написал Виллем Бентинк, граф ван Роон. Именно ему 5 марта 1760 года по прибытии в Гаагу граф Сен-Жермен нанес первый визит. Это был человек исключительно утонченный, а его семья играла заметную роль в европейских делах еще со времен Средневековья. Его отец Ганс Виллем Бентинк вместе с принцем Оранским участвовал в походе на Англию, в результате которого принц стал королем Вильгельмом III и за свои заслуги получил титул графа Портландского. Георг II возвысил его старшего сына, сделав его герцогом Портландским; три его сестры были выданы замуж за английских аристократов — графа Сассекса, лорда Байрона Ньюстеда и первого графа Кингстона, и через этот брак Бентинки породнились с семьей герцога Кингстонского. Виллему Бентинку, младшему ребенку от второго брака, достались только владения отца в Голландии, куда он переехал из Англии, но хотя он и занимался голландскими делами, но навсегда сохранил свою связь с Англией. Теперь он был членом Генеральных штатов и одним из регентов инфанта принца Вильгельма V. Жил Бентинк в Лейдене, на полпути между Гаагой и Амстердамом.
Сен-Жермен показал Бентинку письмо от своего старого друга Линьера, где тот писал, что Бентинк хотел бы с ним встретиться. Этот Линьер из Франш Конте был автором замечательного изобретения — машины по очистке русла рек, портов и каналов, а Сен-Жермен как его возможный компаньон продвигал это изобретение, чтобы учредить компанию. Бентинк принял графа, и между ними сразу возникли доверительные отношения, переросшие позже в дружбу.
У Бентинка была привычка вести нечто вроде дневника на французском языке, записи в свой блокнот с отрывными листами он вносил не ежедневно, а время от времени, когда случалось что-то особенное, о чем он хотел сохранить свои впечатления, записанные по свежим следам. Сразу после знакомства с Сен-Жерменом он записал содержание их беседы в виде краткого конспекта: [132]
«[Сен-Жермен сказал мне], что с английской стороны проблем быть не должно, трудности появятся со стороны Франции. Что король Англии облек полным доверием двух человек, герцога Ньюкасла и лорда Гранвилла, которые оба страстно желали мира.
Что король Франции и мадам Помпадур, весь двор и вся Франция страстно желают его; что один человек воспрепятствовал ему. Это был герцог Шуазёль, перешедший на сторону венского двора (королевы Венгрии); это могло показаться невероятным, но это правда. Что король был человеком добрым по натуре и никого никогда не хотел огорчать. Что господин де Берни начал работу над новым планом, будучи послом в Венеции, где он не отслужил положенных трех лет на этой должности; что в 1754 году Берни был очень занят и трудился, подобно муравью.
125
Князь Александр Михайлович Голицын (6 ноября 1723–15 ноября 1807, Москва) — сын генерал-адмирала М. М. Голицына от брака с Т. К. Нарышкиной. В 1742 году начал службу в посольстве России в Голландии. В 1755–1761 годах — посол в Лондоне. Способствовал вступлению на престол Екатерины II. Вице-канцлер, вице-президент Коллегии иностранных дел, кавалер ордена Александра Невского (1762). Действительный тайный советник (1764). В 1774 году получил орден Андрея Первозванного и стал сенатором; обер-камергер (1775). В 1778 году ушел в отставку и жил в Москве, занимаясь благотворительной деятельностью. Почетный опекун Московского воспитательного дома. Построил Голицынскую больницу. Собрал галерею произведений искусства, которая была распродана с аукциона в 1817–1818 годах. Умер в Москве, похоронен в церкви Голицынской больницы.
126
Граф Холдернесс — генералу Йорку. (Секретно.) Уайтхолл, 28 марта, 1760 год // Купер-Оукли И. Граф Сен-Жермен. Тайны королей. М.: Беловодье, 1995. С. 185.
127
В работах Капона (Казанова в Париже. Париж: изд-во Шмидт, 1912. С. 420) и Ж. ле Гра (Экстравагантная личность Казановы. Париж: изд-во Грассэ, 1922. С. 105) тексты этого письма приводятся разные.
129
Согласно самому Казанове, «эта операция навредила Франции, и ожидали банкротство» // Воспоминания. Т. III. С. 458. И тем не менее Ж. ле Гра пишет: «Казанова не претендует на грандиозный размах Сен-Жермена»(!). Цитир. произв. С. 63.
130
Иностранные дела Голландии, 502. Тем не менее Казанова утверждает, что господин д'Аффри его принял: «Господин д'Аффри спросил, знаю ли я некоего графа Сен-Жермена, недавно приехавшего в Гаагу, и добавил: «Я его никогда не принимал, несмотря на то что он приехал-де с поручением от короля по поводу стомиллионного займа. Когда ко мне обращаются за справкой об этом человеке, мне приходится говорить, что я его не знаю, ибо боюсь скомпрометировать себя. Как видите, мой ответ (не) может повлиять на исход его переговоров, но не моя в этом вина, а его. Почему же он мне не привез письма от господина де Шуазёля или от маркизы? Я думаю, что он — самозванец. В любом случае, через несколько дней я буду знать…» // Воспоминания. Т. III. С. 459.