Это объяснило бы его видимое отсутствие корней и предков, его столь долгое уклонение от любого вопроса касательно его личности. Это могло бы объяснить его слова Каудербаху о том, что он встречал его отца — короля Польши Августа II, его упоминание в Берлине о переписке с императором Леопольдом I, и все эти двусмысленные намеки, которые заставляют нас мучиться догадками, кем он себя при этом подразумевал — отцом или сыном, — «последний отпрыск дома Ракоци» для Геммингена-Гуттенберга, а для Альфенслебена— князь, при всех своих полномочиях, который поэтому не может принять пост на службе у короля Фридриха. Это объяснило бы легкость, с которой он принял место при дворе Людовика XV, без предварительного инструктажа по этикету, подобного тому, который граф Тулузский делал Ракоци перед тем, как взять его на встречу с Людовиком XIV и его семьей — где Ракоци попросил показать ему драгоценности сестры короля, — несомненно, просьба несколько необычная, если, конечно, это не был просто интерес художника или геммолога. Когда в свете этого перечитываешь ту часть мемуаров мадам де Жанлис — опубликованных, когда ей было семьдесят девять лет, — где говорится о том, что Сен-Жермен сказал ей, когда ей было всего тринадцать лет, то можно заметить присутствие элементов ранней жизни Ракоци, хотя они и перемешаны в беспорядке. Это был момент, когда он скрывался, и за его голову была объявлена награда, хотя это произошло, когда ему было двадцать пять лет, а не семь. Когда ему было семь, это был 1683 год. Но 1683 год — это год, когда его повезли в длительный поход — путь в триста миль через лесистые горы — на осаду Вены, где ему грозила опасность не только быть убитым врагами, но и быть отравленным собственным отчимом. Когда он рассказал этой маленькой французской девочке, которая позднее стала мадам де Жанлис, что его защищал только гувернер, не говорил ли он о Кёрёши?
Она не была знакома ни с этим временем, ни с театром военных действий, и, по-видимому, не имела поэтому ключевой информации для правильного понимания эпизода. В любом случае то, что маленького мальчика взяли с собой в такой поход, в книгах по истории найти было невозможно.
То, что человек раскрывает о себе, ограничено пониманием его слушателей. Никто не говорит о глубоких материях с неподготовленным. Репутация умершего человека отдается на милость тех современников, которые пишут о нем, а авторы многих писем, упоминающих Сен-Жермена, были людьми ограниченными, завистливыми и обидчивыми. Следовательно, большая часть дошедших до нас документов — всего только шелуха на поверхности истории, никогда не проникающая вглубь.
Одно из сообщений, переданных госпоже Блаватской ее тибетскими Учителями, заключалось в том, что в Средние века Будда вернулся как тибетский адепт Цзон-Ка-Па (ок. 1357 или 1358–1419). Он пришел, чтобы исправить злоупотребления, которые проникли в созданную им два тысячелетия назад религию, и для этого он основал братство Гелугпа (Добродетельные), или Желтых Шапок, к которому принадлежали далай-лама и панчен-лама (иначе траши-лама), а также учредил недалеко от Шигадзе потаенный ашрам (Мория и Кут Хуми жили вблизи Шигадзе и иногда носили желтые шапки) и, прежде чем вознестись обратно, воспользовался случаем сделать что-нибудь для пелингов (белых варваров). [590]Он инициировал движение за просвещение, идейность, развитие духовных знаний, пробуждение и открытость новым концепциям в стране пелингов — Пелингпа (Европе), в последней четверти каждого века, и его школа должна была уделять особое внимание этому движению именно в этот период. И по крайней мере часть этих совершаемых раз в сто лет усилий, по-видимому, была осуществлена во многом благодаря Адепту, обладающему глубочайшими знаниями о культуре и делах Европы, тому, кто при своем последнем публичном появлении был известен как граф Сен-Жермен. Вероятно, госпоже Блаватской недвусмысленно сообщили, что жестокость и террор, который принесла французская революция, во многом были следствием того, что он был отвергнут. Дело не в том, что Учителя Мудрости проклинают, наказывают или мстят за себя, а в том, что отбросить хорошее — значит усилить плохое…Старый режим во Франции не мог больше оставаться прежним… Но при разумном использовании каналов потоки либерализма и энергетики могли сделать свою работу без кровопролития или террора».
Здесь мы ненадолго прервем стройное изложение госпожи Фуллер, дополнив его своими соображениями на ту же тему.
К концу XVIII века все оккультно-эзотерические движения были разрозненны, оторваны друг от друга, а их поиски Высокой Истины выродились в настойчивые попытки получить золото и увлечение алхимией. Мистерии посвящения потеряли свой глубокий смысл, перестали быть таинством, сделавшись поверхностной стилизацией. Более того, членство в масонских обществах стало разменной монетой в политической карьере — ведь их членами были сплошь именитые сановники. Необходимы были глубокие преобразования, обновление традиций и очищение источников Знания. Нужно было, чтобы мистические общества вернулись к тем идеалам, ради которых всходили когда-то на костер их предшественники — адепты тайных школ: беспредельность совершенствования духовной природы человека, реинкарнация и выполнение духовной миссии как задача каждой из инкарнаций, познание скрытых сил природы и естества человека, Божественность всего сущего и поиск Божественного идеала в жизни, тайна Сотворения мира и человека. Философские системы ранних эзотерических школ Европы основывались на мудрости Востока. Энергичному человечеству Запада свойственно излишнее погружение в дела чисто материальные, созерцательной философской восточной цивилизации присуща другая крайность — излишняя инертность. Известно, что великий реформатор буддизма Цзон-Ка-Па, живший в XIV веке, оставил завет, согласно которому духовные цивилизации Востока и Запада должны развиваться в слиянии. Для того чтобы поддерживать гармонию двух цивилизаций и помогать духовному просвещению человечества Запада, Махатмы Востока в каждом веке посылают к нему своих вестников. Посланники Света несут зерна новых знаний, указывают пути дальнейшего развития, предупреждают о бедах и опасностях, поджидающих тех, кто свернул с пути. Вот как излагал это Морис Магр в книге «Маги и иллюминаты»: [591]«Этот закон устанавливал необходимость соизмеримости двух противоположных, но одинаково верных принципов: Истина должна быть сохранена в тайне — Истина должна быть возвещена. Ибо для невежественного человека преждевременное знание столь же фатально, сколь губителен свет для того, кто долго находился в темноте. И вот Цзон-Ка-Па напомнил, что в конце каждого столетия должна быть сделана попытка просветить людей Запада, заботящихся исключительно о власти и материальном благополучии…»
Мы можем утверждать, что Сен-Жермен был из таких Вестников. Одной из его задач было духовное просвещение. Потому он ведет обширную деятельность по укреплению связей масонских, розенкрейцеровских и других мистико-философских обществ.
Фуллер продолжает:
«Наверное, некоторые разочарованы тем, что, по-видимому, не существует страниц духовного учения, написанных его пером. Я подозреваю, что это потому, что самую неотложную необходимость он видел именно в экономической революции, которая позволила бы избежать кровавой революции; именно поэтому он разговаривал с разными встреченными им людьми о средствах, которые, как он знал, должны были привести к этому — расширение производства, обеспечение работы для разоренных крестьян, дешевые товары, которые каждый сможет купить — если начать, например, с производства одежды, то оно вскоре принесло бы деньги, которые можно было бы вложить в землю, чтобы получить больше хлеба — и по его мнению, не стоило говорить об эзотерических материях. Как есть учителя, которые представляются в обществе пророками или гуру, так есть и такие, которые, живя в мире, предпочитают выступать, насколько это возможно, в виде обычных людей. Такие учителя воздерживаются от демонстрации любых паранормальных сил и, если они и рассказывают кому-то в частной беседе об оккультных материях, то при этом приказывают получателю учения держать его в тайне. Если Сен-Жермен знал о том, что в более ранней реинкарнации он создал и основал масонство, что он был первым масоном и отцом-наставником всех масонов, [592]то ему, вероятно, казалось ненужным снова входить в созданную им систему снизу, чтобы потом опять трудолюбиво подниматься по всем ступеням. Хотя в духовном плане он всегда должен бы был чувствовать себя ответственным за эту систему, ему могло казаться, что в мирском плане лучше избегать необходимости иметь с ней дело, разве только косвенно, например, через принца Карла. Принц Карл заверяет нас, что он был один из величайших учителей, когда-либо живших на земле, хотя и ничего не говорит нам о его учении. Почему же? Будучи масоном, он привык хранить тайны. После смерти Сен-Жермена он стал Великим Магистром всех лож в Дании. У него была также небольшая группа людей, с которыми он делился секретной информацией, поступавшей к нему, как он говорил, от Неведомого Высшего, которого он встречал во плоти и хорошо знал.
590
Пелингами тибетцы называли европейцев. См.: The Secret Doctrine, H.P. Blavatsky (1888, Adyar 1938), том 5, стр. 391, 393 и 396; и The Master and the Path, C. W. Leadbeater (Adyar, 1925). C. 394–395. (Соответствующие русские переводы этих книг: Е.П. Блаватская «Тайная доктрина» и Ч. У. Ледбитер «Учителя и путь».)
592
Отцом C.R.C. — так называют его розенкрейцеры. Подробнее см.: Холл М.П. Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцеровской символической философии. Новосибирск: КСП, 1997.