почетным представителем которого являюсь я. Не имя на этот счет никаких
распоряжений, я не собираюсь вмешиваться в эти дела и, возможно, попытаюсь
своими силами раздобыть кредит для фондов Его Высочества в Амстердаме или
же в иных городах Голландии. Думаю, что мне удалось найти причину
антипатии господина Сен-Жермена к господам Пари де Монмартель и дю
Верни, после того как я ознакомился с проектом Указа, особенно со статьей
одиннадцатой или двенадцатой, которая утверждает о необходимости к
дальнейшему привлечению "денежных средств". При первом же прочтении эта
статья буквально сразила меня наповал, и я заметил господину Сен-Же-мену, что эти "денежные средства" могут принести несметное богатство тому, кто
будет иметь к ним доступ. Он кратко ответил, что господа Пари знали об этом, добиваясь своего назначения в попечители этого вновь создаваемого фонда.
Они, вероятно, согласно его утверждениям, приберут к рукам все финансовые
дела королевства. Он же, то есть граф Сен-Жермен, отправился в Голландию с
единственной целью — создать Компанию, которая была бы способна
подобающим образом управлять этим фондом. Думаю, что в таком случае ему
весьма неприятно видеть, как это выгодное дельце уходит из рук, которым он
предназначил бразды правления этим фондом, в руки чужие.
Господин Сен-Жермен рассказал мне о том, что господин Бентинк де Роон
не доволен моей сдержанностью и нежеланием говорить с ним о подобных
делах. Он добавил, что господин Бентинк уверил его в том, что среди всех
англичан является наименее проанглийски настроенным и, будучи истинным
патриотом, весьма уважает Францию. Я отвечал господину Сен-Жермену
общими фразами, стараясь, тем не менее, дать ему почувствовать, что мне
кажется странным то обстоятельство, что господин Бентинк уполномочил его
сделать это заявление, и еще более странным, что он вызвался его сделать. Я
считаю своим долгом доложить Вам обо всем случившемся между мной и этим
человеком.
Д'Аффри.
Фолио 239. Версаль, 19 мая, 1760 год.
Сэр.
Посылаю вам письмо господина Сен-Жермена к маркизе де Помпадур,
которое в достаточной степени объясняет нелепость этого человека. Он
является авантюристом первого ранга и, кроме того, насколько мне известно, непроходимо глуп. Я хочу попросить Вас, чтобы Вы сразу же по получении
письма пригласили его к себе домой и сказали ему от моего имени, что я не
знаю, как королевский министр, возглавляющий отдел финансов, отнесется к
его поведению, которое носит характер прямого вмешательства в дела
министерства. Что же касается лично меня, то я попрошу Вас предупредить его
о том, что если мне станет известно (не важно каким способом) о его
вмешательстве в политические дела, то найду возможность добиться у короля
распоряжения арестовать и посадить его в тюрьму, как только тот вернется во
Францию!
Вам следует добавить, что он может быть совершенно уверенным в том, что
намерения мои на его счет являются вполне искренними — и намерения эти
непременно будут приведены в исполнение, как только позволят
обстоятельства.
После подобного заявления Вам следует попросить его, чтобы он более не
показывался в Вашем доме, и с Вашей стороны окажется весьма
благоразумным, если вы ознакомите всех иностранных посланников, банкиров
Амстердама и широкую публику с комплиментом, которого Вы удостоили
невыносимого авантюриста.
Фолио 215. Письмо графа Сен-Жермена к маркизе де Помпадур.
11 марта 1760 года.
Мадам.
Позвольте выразить мои искренние пожелания процветания Вашей
уважаемой нации и Вам лично, чего желаю всегда и везде, где бы ни находился.
И, кроме того, мне бы хотелось лично засвидетельствовать Вам свое почтение.
В настоящее время я нахожусь в Гааге, в гостях у графа Бентинка, владетеля
Роона, с которым я весьма дружен. Смею уверить Вас в том, что во всей
Франции, пожалуй, не найти друга столь справедливого, искреннего и
преданного, как граф Бентинк. Будьте убеждены в этом, мадам, и не слушайте
сплетен.
Этот джентльмен и здесь, и в Англии пользуется огромным авторитетом. Он
— крупный государственный деятель и честный человек. Со мною же он
абсолютно откровенен. Я рассказал ему об очаровательной маркизе де
Помпадур с искренним чувством, переполнявшим мое сердце, привязанность
которого к Вам, мадам, известна, и, безусловно, достойна той милости и
красоты душевной, которые послужили причиной возникновения этой
симпатии. Он был столь очарован моим рассказом о Вас, что пришел буквально
в восторг. Одним словом, Вы можете положиться на него, как на меня самого.
С достаточным на то основанием я полагаю, что король может ожидать от
него величайших услуг, используя влиятельность и искренность последнего.
Если король посчитает, что мои отношения с ним могут принести хоть
малейшую пользу, то я, конечно же, не пожалею своего рвения в стремлении
услужить Его Величеству, ибо добровольная и бескорыстная моя привязанность
к этому человеку ему, безусловно, известна. Вам должна быть также известна
моя преданность Вам, мадам. Поэтому приказывайте, и я — к Вашим услугам.
Вы можете установить в Европе мир, минуя утомительные и сложные
манипуляции Конгресса. Ваши намерения дойдут до меня во всей своей
полноте. Отошлите их графу Роону в Гаагу или же, если Вам угодно, господам
Томасу и Адриану Хоуп, вместе с которыми я нахожусь в Амстердаме. То, о
чем я имею честь сообщать Вам, настолько интересно, что было бы не
простительно умалчивать теперь об этом, ибо от Вас, мадам, я никогда не
скрывал, не скрываю и не собираюсь скрывать впредь ничего, что касалось
интересов государства. Если же Вам недосуг ответить мне лично, то я попрошу
Вас сделать это через какую-нибудь доверенную особу; однако, заклинаю Вас
всеми Вашими чувствами и всей Вашей любовью, которые испытываете Вы по
отношению к лучшему и достойнейшему из королей, нельзя терять ни минуты...
P.S. Смею просить Вас, мадам, обратить внимание на процесс по поводу
поимки "Акерманна", самого злостного и скандального из тех, кто когда-либо
бороздил моря. Мой интерес в этом деле исчисляется пятьюдесятью тысячами
крон, и господа Эмери и К° из Данкерка прилагают все усилия, к тому, чтобы
потребовать, от кого следует, возмещения убытков. Молю Вас о том, чтобы на
королевском совете наконец-то была удовлетворена моя просьба, ибо на этом
Совете и будет разбираться то досадное обстоятельство. Вы, конечно же,
помните о своем обещании, данном прошлым летом, не допустить никакого
проявления несправедливости по отношению к нам.
Номер 567. Фолио 245.
Гаага, 21 марта, 1760 год. (Ответ дан 31 марта, — графу Д'Аффри)
Господин герцог.
Граф Роон Бентинк сообщил мне через Сен-Жермена, а также и через
других персон о своем желании побеседовать со мной по весьма неотложным
делам. Я ответил ему на сей счет, что уж коли и в прошлом нас ничего не
связывало, то вряд ли, как мне кажется, может возникнуть необходимость
установления каких бы то ни было взаимоотношений. Однако, я всегда готов
познакомиться с теми, кто, будучи добропорядочным голландским патриотом, чувствует, что таковая дружба может принести пользу их стране. Кроме того, я
знал, что он (господин Бентинк) никогда не придерживался подобных
принципов, которые были столь желанными для него и его страны, и что речи
его по этому поводу также нуждаются в определенного рода доказательствах, которые, по моему мнению, не слишком легко будет представить. Он извещен о