– А я видела, как вы подъехали ко двору, – расставляя на столе три чайных чашки, призналась экономка. – Сначала даже не угадала. Думала барин какой-то едет. А как пригляделась – батюшки, так ведь это наш Борис Михайлович! Мне как раз сон после вчера снился. Будто, приехали к нам жандармы и стали Александра Константиновича о помощи просить. Сон-то в руку оказался. А у нас такая тоска, ужас!
– Хватит, – прервал угрюмый граф и высыпал в чашку одну ложечку сахара. – Он приехал не для того, чтобы слушать твою болтовню. Так зачем же?
Немного смутившийся следователь вернул чашку на блюдце и посмотрел в глаза графа. Он не думал так скоро раскрыть цель своего визита.
– Александр Константинович, видите ли, у меня появились трудности, которые мне не решить без ваших знаний и опыта.
– Убийство?
– Да, – признал Матюшкин и отхлебнул чаю. – Девять дней назад в Петербурге был убит младший сын подполковника Аносова Владимира Павловича. Впрочем, он же и единственный. Старший сын погиб в японской войне. Вы случайно не знакомы с этой семьёй?
– Аносов? Не припомню, чтобы слышал о нём раньше.
– Аносовы живут на севере столицы, в небольшом огороженном особняке. Девять дней назад, двадцать пятого июня, неизвестный застрелил сына подполковника в их усадьбе.
Густые чёрные брови графа вопрошающе приподнялись вверх, требуя продолжения. Следователь Матюшкин спешно допил чай и, отказавшись от баранки, предложенной заботливой старушкой, продолжил рассказ.
– Его звали Ярослав Владимирович. Двадцати трёх лет. Близкие говорят, раньше он слишком увлекался карточной игрой.
– Ну, пёс с его игрой. Для начала расскажите, произошло убийство.
– В начале одиннадцатого ночи в дом вошёл неизвестный. Слуга видел его и был предупреждён о визите.
– Слишком поздно для гостей.
– Убитый сам часто возвращался домой ночью. И, бывало, к нему приходили в подобное время.
– Значит этот, как вы сказали? Ярослав… Владимирович ждал гостя?
– Да. Они прошли в библиотеку. Прошло совсем немного времени – около десяти-пятнадцати минут, как раздался выстрел. Его слышали слуга, впустивший гостя, и садовник. Они даже попытались остановить негодяя, но убийце удалось сбежать. Мы уже опросили всех знакомых покойного, но это нисколько не продвинуло следствие. Сначала я решил, что причиной всему мог стать карточный долг. Раньше Ярослав Владимирович был заядлым картёжником, но потом прекратил играть и в клубе «Фортуна», где он часто бывал, не появлялся почти месяц. Это только подтверждало мои мысли, но члены клуба говорят, у него не осталось крупных долгов. Я в замешательстве, а начальник полиции требует скорейшего результата. Подполковник Аносов приходится его жене двоюродным братом.
– Скучное дело, – сконфузился граф Соколовский и жестом приказал Марфе убирать со стола. – Копайтесь в его окружении, рано или поздно что-то выяснится. Беспричинно ещё ни в одного человека не стреляли. Найдёшь причину – найдёшь убийцу.
– Близкие говорят – это дело рук социалистов, – зная слабые места графа, добавил Матюшкин.
– О! На них всех собак скоро навешают. Ты чего рот раскрыла? – граф гневно посмотрел на застывшую экономку.
– Помоги ты Борису Михалычу, – потрясла толстой шеей старая няня. – Ведь сидишь здесь, словно в кощеевом царстве.
– Уноси поднос, – не терпящим возражений тоном приказал граф. – В вашей бричке найдётся для меня место?
– Конечно, Александр Константинович! Поедемте сейчас? – радостно ударил по дубовой крышке стола Матюшкин, мысленно поблагодарив экономку за поддержку.
– Постойте, Борис Михайлович,– граф успокаивающе вскинул правую руку. – Вы сказали, сына подполковника Аносова застрелили девять дней назад, так? И как мы будем выглядеть в глазах его близких? Ведь сегодня девятины. Не будем доставлять родителям покойного ещё большего горя и не станем донимать их расспросами в день поминовения. Поедем завтра. Приезжайте ко мне, скажем, в два часа пополудни.
– Действительно. Вы правы, Александр Константинович. Значит, в два часа дня моя бричка будет у ваших ворот.
Поседевший, но не потерявший восхитительной осанки, граф поднялся из-за стола и неспешно проводил дорогого гостя до дверей. Они любезно попрощались, и Соколовский некоторое время глядел вслед удаляющейся бричке. За нею протянулся длинный шлейф пыли. Граф с нетерпением потёр сухие ладони и скрылся в глубине своего жилища. В душе он и сам радовался представившемуся случаю освежить мысли.