— В начале я закончу с тем, ради чего прилетел. — ответил я, поднимаясь. — Вы же не боитесь диссонанса, верно? Пара минут ничего не решит. Где кристалл?
— Там, в сейфе. — ответил Морозов, кивнул на стоящий под креслом ящик. — пароль 230723.
— Благодарю. Советую не возвращаться на подврегшиеся искажению суда. Вообще садитесь и разбейте палаточные лагеря. Сегодня я вряд ли смогу вытянуть еще хоть пару человек, а завтра, с шести утра, прибуду. — ответил я, извлекая из сейфа кристалл с информацией. — Быстро легче не станет, но и хуже быть не должно.
— Спасибо. — слабо улыбнувшись ответил Морозов.
— Не за что, мне бы ваша дочь не простила, если бы я не помог. — ответил я, кивнув, и забравшись в доспех прошел вслед за царем на его судно. — Прошу прощения, не привык оставлять своё в чужих, пусть даже надежных руках.
— Как тебе угодно. — с легкой усмешкой ответил Борис. — Но придется стоять всю дорогу, кресла под резонансные доспехи не рассчитаны.
— Ну почему же. — проговорил я, и достав страховочный трос привычно пристегнул свою броню к месту для охранников гвардейцев. Хоть я и редко летал на подобных прогулочных яхтах, но после определенных событий хорошо выучил, где и что находится и как крепится.
— Гнев, я на борту яхты, держитесь следом. — вызвав товарищей сказал я.
— Предпочитаешь не доверять охране? — спросил Борис, когда я плюхнулся в кресло напротив него. — Странно видеть паранойю у столь молодого юноши.
— А как же разговор дома? — усмехнулся я, глядя в глаза императору.
— Он обязательно будет, даже не сомневайся. — ответил Борис Владимирович. — Но это не лететь же нам молча пятнадцать минут.
— Ну можно и поговорить. — улыбнулся я. — Ровно в такой же прогулочной яхте, с охраной и прочим, меня пытались убить полгода назад.
— Каким образом? — чуть подняв бровь спросил царь.
— Бомба в двигательном отсеке, затем засада из нескольких судов восставших. Тогда нас спас только прилет князя Морозова. Хоть и запоздалый. — ответил я, улыбнувшись воспоминаниям, казавшимися такими далекими и даже по-своему теплыми. По крайней мере тогда все было в разы проще. — Мне казалось вы об этом знали, раз были в курсе о таких вещах как образование ордена Александра Невского.
— За всем уследить невозможно. К тому же ты, очевидно, выжил и вышел из кризиса с новым опытом, так что возможно в недельные сводки это попало лишь мельком. — ответил Борис Владимирович. — Ты можешь считать по-другому, но в мире происходит множество куда более важных событий, чем те, что крутятся вокруг твоей персоны. Ты не центр земли.
— Нет, конечно. — легко согласился я. — Центр земли находится на глубине нескольких тысяч метров и представляет из себя расплавленное от давления жидкое металлическое ядро.
— Какими еще тайнами мироздания из школьного курса ты хочешь поделиться? — улыбнувшись спросил император.
— Зимой холоднее, чем летом, вода мокрая, а отцы, которые бросают своих детей на произвол судьбы — уроды. — спокойно ответил я. — поделиться другими откровениями или дома?
— Пожалуй лучше пока помолчим. — мрачно произнес император, и я, кивнув, погрузился в чтение отчетов. Времени до утра оставалось не так много, я сам обозначил первые встречи в шесть, если Морозовские офицеры придут в себя и начнут развертку войск в полевых лагерях подальше от техники, у них уйдет на это вся ночь…
Не хотелось перенапрягать и без того пострадавших людей, но выбора не было, если суда несут в себе остаточное влияние диссонанса, лучше держаться от них подальше, а пока в объявленном карантине все военные находились на походном положении и размещались в своих каютах.
Стараясь действовать незаметно, я ощупывал и осматривал ауру императора, в очередной раз убеждаясь, что не сталкивался ни с чем подобным. Она была словно живая, при этом я не мог прикоснуться или посмотреть на неё напрямую, сразу становилось плохо, но даже косвенных признаков хватало чтобы понять — она не нормальна. Не такая как у остальных одаренных.
Вспоминая всех друзей и противников что, я встретил на своем пути, приходилось признать, что несмотря на отличия, аура императора всё же была мало похожа на ауру искаженных, даже очень сильных. У того же Филарета она отличалась в корне. Никаких явных изъянов, фрагментации или выпирающих частей.
— Заходим на посадку, прошу пристегнуть ремни. — объявил пилот в динамик, и я вдруг понял, что застегнул его не задумавшись. Пожалуй, будь тут привязь пилота, крест на крест, использовал бы и её. Слишком привык к военным судам.