One
Себастьян Монкрифф держал свой клинок в темноте, ожидая убийства.
Он ждал, слушая шумную ночь, наслаждаясь ощущением движения земли под ним.
Всегда в движении. Фактически, когда он стоял на одном месте, то всегда чувствовал себя нестабильно. Он построил морскую карьеру, будучи первым помощником капитана на одном из самых знаменитых — а точнее, самом печально известном корабле в мире, «Погребальной панихиде Дьявола». Теперь, когда его капитан и судно, к сожалению, удалились, Монкрифф стал искать другие способы опередить безжалостных призраков, всегда преследующих его. Чтобы земля под ним не остановилась. Самые быстрые пароходы, самые дорогие кареты, самые дикие жеребцы и даже такая новинка, как воздушный шар, позволили ему сбежать из тюрьмы, к которой он был приговорен.
Следующие три дня это был стук и раскачивание поезда, поднимающего пол под его ногами. Роскошный локомотив следовал по следам Восточного экспресса из Лондона в Константинополь. Он забронировал билет с намерением убить некоего Артура Веллера. По счастливой случайности у него появилась возможность сделать это сегодня вечером, еще до того, как поезд достигнет Парижа, и никто не узнает об этом. Оставшуюся часть поездки в Константинополь, он будет сидеть сложа руки и наблюдать за возникшим хаосом, наслаждаясь дорогими сигарами и игрой в баккара, прежде чем уйти в свое личное купе. Где он будет спать с не обремененной совестью невинного ребенка. По крайней мере, в том, что касалось Артура Веллера.
У него было много грехов, запятнавших его душу, и множество призраков, преследующих его во снах… но сегодня вечером они будут молчать. Они всегда приходили после убийств.
Артур Веллер избегал услуг железнодорожного стюарда, предпочитая, чтобы его сопровождал личный камердинер. Таким образом, никто не стоял на страже, когда Себастьян вошел в вагон, стряхивая снежинки со своих волос.
Его личное купе было в трех вагонах отсюда, потому что, только идиот мог убить своего соседа и не ожидать подозрений. Однако никто не мог себе представить, что кто-то был настолько сумасшедший, что сможет вылезти на площадку мчащегося поезда и забраться на крышу, чтобы перепрыгнуть несколько вагонов вперед.
Мало кто наращивал свою силу, бродя по кораблю в течение десяти лет, цепляясь за сомнительные поручни, в то время, как море делало все возможное, чтобы забрать любого, кто достаточно глуп, чтобы оказаться в шторме. По сравнению с кораблем во время урагана, крыша поезда, с тем же успехом, могла быть прогулкой в Гайд-парке.
Там были рельсы и все такое.
Затаив дыхание, Себастьян прижался спиной к стене вагона первого класса Веллера и выглянул за угол, чтобы убедиться, что никто не двигается по узкому коридору. Маловероятно, что в такой час, кому-то из членов семьи понадобится полуночный перекус или использование необходимого, но никогда не знаешь наверняка.
Не хотелось бы, чтобы убийство было прервано чем-то таким обыденным, как поход в туалет.
Коридор оказался пуст. Отлично.
Одинокая лампа представляла собой не более чем, золотой колодец теней, и Себастьян сливался с ними, пробираясь по коридору.
Три двери защищали роскошные купе, в которых спала семья Веллеров. Согласно информации, за которую он щедро заплатил, купе Артура Веллера было последним справа.
Нож ощущался, как продолжение его руки, когда он проходил мимо первой двери, принадлежавшей дочери Веллера, и среднего купе, в котором спала его жена Адриен.
Он прижал ухо к двери Веллера и прислушался к любому движению, прежде чем открыть ее и войти внутрь. Элитная знать с трудом переносила скрип, а Бог любит хорошо смазанные петли роскоши первоклассного размещения. Это значительно облегчало воровство.
Шторы были оставлены открытыми, пропуская скудное сияние города, отражающееся от тонких хлопьев снега на окнах и смешивающееся с различными огнями поезда. Оно освещало купе ровно настолько, чтобы очертить тени мебели и отсветить хрусталь, серебро и его клинок.
Прижав нож к манжете, Себастьян скользнул ближе к своей цели.
Этот мерзкий ублюдок наконец-то получит то, что ему предстоит. Возможно, ему следует зажечь лампу, чтобы увидеть, как жизнь истекает из глаз Веллера.
Себастьян никогда не был жестоким. Он оставил это людям с более темными пристрастиями. Но это… это было личное.
Подойдя к кровати, он навис над очертаниями стройного тела, каждый его мускул изгибался, как змея.
Когда он нанес удар, это было со скоростью и точностью змеи, и прежде чем его жертва успела моргнуть от сна и осознать, он уже приставил нож к горлу, а руки его беспомощно прижал к бокам.
Ожидание.
Он отпустил одну пугающе тонкую руку, чтобы испытать странную мягкость, которой он не ожидал.
Грудь. Дерьмо.
— Пожалуйста, — женская мольба пробежала по его телу и стрелой пронеслась вниз по грудине, приземляясь в пах. — Пожалуйста, не надо.
Господи, ведь ему нравилось, когда женщины просили. Молили его об удовольствии, но, никогда его молили о жизни. Это было, по меньшей мере, обескураживающим событием.
Себастьян отдернул свою руку от прекрасного шара, с немалой долей нежелания и сожаления. Эта форма, как сон легла на его ладонь, тепло обильной плоти под тонкой муслиновой сорочкой, было бальзамом для его замерзших пальцев. Пухлый сосок затвердел от холода. Кто это был, жена или дочь? Быстро подумав, он ловким движением рук убрал нож в манжету. Если ему повезет, он сможет положиться на то, что он всегда делал, чтобы избежать неприятностей с дамой. Его обаяние и внешнее великолепие.
— Простите, мадам, или мисс?! Боюсь, я ошибся вагоном,— он осторожно отпустил ее и выпрямился, надеясь передать досаду в полутьме. — Меня... пригласила женщина, понимаете, и это её номер купе, который она дала мне вместе с приказом соблюдать осторожность. Я смею думать, что нас обоих могли убить.
— Монкрифф?— недоверчивый шепот заморозил кровь в его венах и язык прилип к нёбу.
Тот голос. Он узнал бы его где угодно. Он слышал его в своих самых непристойных снах. Да и обычных снах тоже.
Ее черты были немногим лучше теней, но это не имело значения. Он запомнил каждую ее черточку больше года назад. Изгиб ее скулы, острый, но изящный. Шелк ее черных волос и кремовая кожа. Истинное совершенство ее несравненной красоты.
Вероника Везерсток. Женщина, обладающая всеми добродетелями, которые он утратил на этом жизненном пути. Она была верная, эрудированная, терпеливая, размеренная, умная, сильная… Добрая.
Редко когда такая красивая женщина обладала такими глубокими источниками сострадания, а еще реже — графиня. Ее сочувствие не было утонченным.
Она родилась в этом беспощадном мире с нежным сердцем, мягкими глазами цвета светлого нефрита, полными губами…
Губами, которые он часто представлял себе, растянутыми вокруг его естества.
Его изумление дало ей время сесть прямо, прикрывая одеялом тонкую ночную сорочку с высоким воротником.
— Себастьян Монкрифф, какого черта вы здесь делаете? — прошипела она достаточно громко.
— Я же говорил вам, видимо, соблазняю не ту женщину, — или ту, если удача благоприятствует его проклятой душе.
— Вы же спрятали нож в манжету?
— Вы это видели, да? — фортуна, как он помнил, была непостоянной тварью.
Человек никогда не забывает ощущение стали у горла.
Себастьян никогда раньше не приставлял лезвие к ее лилейно-белому горлу.
Это означало, что это сделал кто-то другой.
Когда он собирался поинтересоваться именем будущего мертвеца, она сказала:
— Скажите мне правду, Монкрифф. Что вы здесь делаете?
— Пытаюсь убить Артура Веллера, — беспечно ответил он. — Что вы делаете в его купе? Подождите, — он сглотнул прилив желчи, с жалким отвращением прикидывая возможные варианты. — Скажите мне, что вы не согреваете его постель. Я перережу себе вены прямо сейчас, если вы и он…