Ерофеич клятвенно стукнул себя кулаком в грудь.
— А с ним кто был, запомнили? — спросил Пан.
— Так точно! Моложавый такой хлопец.
Пан кинул перед ним паспортную фотографию.
— Похож на этого?
— Он! Беспременно он! — взволнованно затряс бородой Ерофеич.
— Ну да ладно о них. Придут еще. — Внезапно посветлело, повеселело лицо Пана. — Сегодня мы отмечаем ваш праздник. Пьем это шампанское за вас!
Пан любезно выпроводил уже пошатывающегося старика и приказал Стингу:
— Верку зови! Совет держать будем.
Начал совет с рассуждений:
— Смотрю я на вас и ужасаюсь. До чего ж вы тупы и бездарны, мои давние коллеги! Сколько вас ни учи — все впустую. Во всем одному приходится разбираться. Эх, тяжкий мой жребий! — Пан пристально посмотрел сначала на Веру, потом на Стинга. — Ну, что мне с вами делать? Выгонять? Или снова надеяться, что все-таки появятся под вашими модными прическами две-три мыслящие извилины? Один докладывает: «Гипнотизер исчез!» Другая кричит: «Глеб появился!» А я, бедолага, вместо того, чтобы своими делами заниматься, сижу тут, анализирую, как из ваших глупых милицейских фактиков выстроить четкую линию действий.
Он взял темную пузатую бутылку, вылил себе в рот остатки музейного хереса. Подобрел. Улыбнулся.
— Ладно, попробую вас еще на одном деле. — Поднял руку, призывая к вниманию. — Ситуация такая. Здесь, в вашем ресторане, мадам Вера, вчера мирно гуляли Глеб и Гипнотизер, — Маленький Верин ротик сам открылся от этой новости. — Оба сделали себе пластические операции, оба, предполагаю, замышляют что-то гадкое против нас. Глеб — пустышка. А Гипнотизер — это серьезно, его надо поостеречься. Тебя, Стинг, я освобождаю от всех дел. С этой минуты без сна, без перерывов на пьянку и секс ты ищешь их. Не найдешь — точи косу. Понял, как это серьезно?
Обезьянья мордочка Стинга еще больше обезобразилась новыми гневно упрямыми морщинами. Для Пана эта маска была узнаваема: звериная решимость искать. Он не мог поверить, что преданный Стинг способен обидеться.
Создавшееся напряжение разрядил по-детски звонкий голосок Веры:
— У меня родилась идея.
— Неужели отличники тоже способны рожать? — ядовито осведомился Пан. — Всегда считал, что у них одна забота: как бы под мужика залезть или оседлать его.
— Подожди ты! Я серьезно. Помнишь толстую шлюху Глеба? Он на нее обязательно выйдет.
— Я так и знал, что будет выкидыш. Опоздала. Нет ее.
— Как нет?
— Волна поглотила сундук с сокровищами, — процитировал Пан и тут же спохватился: — Постой, постой. Я ошибся. Это не выкидыш. На мертвую Глеб быстрей клюнет. Родственники у нее есть?
— Мать и брат, — официальным тоном доложил Стинг.
— Отлично! — заверил всех Пан, — Найди, вытащи труп. Передай через кого-нибудь ее мамаше, что, мол, дочка ее утонула, всплыла недавно. Пусть хоронят.
— Зачем это? — не поняла, воспротивилась Вера.
— Эх, милая! — вроде бы сочувственно произнес Пан. — Родила крохотную идейку и совсем обессилела. Как ты думаешь, кто приедет на похороны?
— Глеб! — воскликнула она восторженно.
— Опять глупо. Кому нужен замаранный Глеб? Я о другом. С ним может прийти на похороны и его новый дружок Гипнотизер. Вот кто нам нужен! Итак, Стинг, план готов. Вытаскиваешь из озера эту девицу. Сообщаешь мамаше. Помогаешь выбрать получше и поотдаленней место для могилки. А потом посылай на кладбище ребят. Нет, лучше сам поезжай. Увидишь Гипнотизера — клади его сразу рядом с утопленницей… Усек? Давай реализуй!
Глава 25
Убийство на кладбище
Я так люблю красоту и молитву, а ты против воли
Учишь насильно меня грех возлюбить и позор,
Феогнид. VI век до нашей эры
Видения преследовали его, как навязчивые жалящие слепни. Он нервничал, отмахивался, а они снова мельтешили где-то рядом, готовясь причинить боль.
…Легкая, изящная, в строгом платьице. Школьный портфель описывает круги, летит на диван. Вслед за ним серебристый забавный смех.
Виктор брезгливо вздрагивал, как бы сбрасывая с себя летучую нечисть. «К черту! Все кончено! Ненавижу тебя!»
…Мягкое тело, извиваясь, опускается все ниже и ниже, оставляет на лице, на шее, на груди ласковую теплоту губ, вызывавшую истому и судорожные порывы возбуждения.
Опять эти слепни! Когда вы отвяжетесь, окаянные?!
…Деловитая, важная. Струящийся шелком костюм, модная взбитая башней прическа. Невыносимо желанная.