И он, пятясь, дошел до двери, неловко открыл ее и скрылся с глаз, выскочив в общий зал. Я со смехом в глазах посмотрел на отца. Но Николай Александрович выглядел очень недовольным. И я его прекрасно понимал! Но не мог перестать веселиться, вспоминая реакцию Кругликова.
— Алексей, иди на занятия, — наконец, сказал отец, — Василий, ждешь его. А мне нужно отойти по делам. Встретимся, как обычно, за обедом.
Мы с тренером одновременно кивнули. Едва за отцом закрылись двери, Марфа Ильинична захлопотала вокруг нас. Мне она вручила булочку, завернутую в бумагу и пахнущую малиной, а Василию — чашку с чаем. Вспомнив наш вчерашний разговор, я отдал выпечку ему, а сам отправился к Лискину.
Интересно, что он придумает на этот раз?
В подземелье меня уже встретил Аркашка. Он строго на меня глянул и пригрозил узловатым пальцем:
— Ничего не крушить, мебель не ломать! А то знаю я вас!
Я заверил его, что сегодня мы будем вести себя достойно. Только после этого старик проводил меня до двенадцатой камеры и отпер дверь.
Лискин сидел на полу без рубахи и расчесывал бороду. Он сильно похудел за все эти дни. Теперь нельзя было сказать, что он толстый. Скорее, плотно сбитый. Мой взгляд зацепился за безобразный шрам на груди. Интересно, откуда у него он?
Лискин поднял на меня взгляд и привычно заворчал:
— Да не может быть! Молодой князь явился, не запылился! Я не пойму, вроде же говорили, что занятия начинаются в полдень. А сейчас сколько? Без четверти двенадцать! Я, может, отдыхаю!
Не прекращая говорить, он неспешно поднялся, оделся и сел за стол.
— Княже! Когда ты мне уже принесешь чего выпить? Ну, уже сил никаких нет ждать!
— Мне еще рано, — ответил я, оставаясь стоять возле двери.
— А выглядишь так, будто уже поздно, — хохотнул он.
— Давайте начнем уже. Я вчера понял, что вы имели в виду, говоря про смекалку. Попробовал и получилось.
— Да неужели? Ну, показывай, — он махнул рукой. — Только давай без фанатизма с силой. А то опять дырок наделаешь там, где нельзя.
Я кивнул, отошел от двери и быстро создал несколько маленьких шариков. Это вышло легко, что сам удивился. Лискин одобрительно цокнул языком.
Покрутив сгустки в руках, я один за одним отправил их в стену. Заклинания ударились о камень в одно и то же место, послушно расползлись кляксами и исчезли.
В теле сразу появилась легкость. Затаившаяся со вчера эйфория медленно заполняла душу, заставляла меня улыбаться.
— А ну-ка, давай щит покажи.
Секунда и передо мной появился сверкающий прямоугольник.
В него тут же прилетел искрящийся заряд от Лискина. Я бросил на Георгия неодобрительный взгляд. Впрочем, он его проигнорировал.
— Хорошо. Очень хорошо. А если, к примеру, вот так?
Из его рук выстрелили две молнии. Их концы угодили точно в центр моей защиты. От силы удара меня протащило назад примерно на метр. Но щит выдержал.
В одно мгновение я свернул одно заклинание и выпустил другое. И теперь уже Лискину пришлось ставить щит.
Я ликовал! Моя магия, как послушный зверь, исполняла все мои команды. По телу пробежались маленькие змейки разрядов.
— Это называется электрический кнут. А что еще можешь? — прищурился Лискин.
Я задумался. Сгустки, щит, кнуты... Грозу ему, что ли, здесь устроить? Зачерпнув силы чуть больше обычного, я взмахнул руками. В ответ в камере задрожал воздух, и нам на головы посыпались многочисленные молнии.
— Да чтоб тебя! — рявкнул Георгий, ставя щит над головой. — Хватит, я понял!
Глядя, как ругается мой учитель, я не смог сдержать смех. Стоял и улыбался. Мне же моя магия не могла причинить вреда, наоборот, только щекотала, попадая на кожу.
Наконец, мне надоело, я распылил молнии и вдохнул полной грудью пахнущий озоном воздух.
— Че ты лыбишься-то? Накрыло, поди? — скривился Лискин. — Небось радуешься и не знаешь, сколько магов с ума посходили от такого. История знает много таких случаев.
Он дернул бороду, задумался, а потом продолжил.
— Когда очень долго нет силы, а потом она резко появляется, приходит ощущение невероятного могущества. Будто все подвластно. Маг начинает швырять заклинания направо и налево, совершенно не думая о своем разуме и душе. Но наши тела могут пропустить через себя только определенный объем магии. Кто-то больше, кто-то меньше. А если постоянно использовать силу, что будет? Подумай.
— Тело изнашивается?
— И тело, и разум. Это как сотню раз согнуть гвоздь. Сломается. Также и мы. Нужны постоянные тренировки для укрепления этого, — он показал на всего себя, — сосуда для магии.