Василий крутился вокруг меня, хлопая по протянутым к нам рукам. А я стоял, открыв рот, очарованный цветами и звуками.
Вдруг одна из женщин, что была одета богаче всех, подскочила ко мне вплотную и зычно крикнула на чистейшем русском:
— Ай, какие красивые! Ай, какие пригожие! Не соблаговолят ли высокие господа подать звонкую монету прекрасной даме? Я все расскажу, что знаю! Открыты мне тайные знания, каждый поворот судьбы вижу!
Она была так близко, что я чувствовал пряный запах ее смуглой кожи и аромат розы, воткнутой в платье. Взгляд ее черных глаз прошил меня насквозь.
— Отойдите! — гневно сказал Василий, пытаясь отодвинуть незнакомку от меня.
— Все расскажу! — не унималась она, оставаясь на месте, и торопливо заговорила почти в самое ухо. — Ждут тебя большие беды, сын княжеский. Берегись! Враг не дремлет. Тьму густую вижу, боль и страх!
От ее слов по мне пробежала ледяная волна мурашек. Сердце бешено заколотилось в груди.
— Оставьте нас! — выдохнул я, от испуга добавив в голос магии.
Окружающие нас люди затихли, и время на мгновение остановилось. А черноглазая лишь с интересом оглядела меня.
— Щедро одарили тебя, вижу. Но не забывай, кто ты есть на самом деле.
Сказала и звонко хлопнула в ладоши, затянув веселую песню. Цветастые платья закружились с новой силой, бухнули барабаны, и через секунду мы с Василием остались одни.
— Вы целы? — Василий хлопал себя по карманам. — Вроде ничего не украли.
— Все хорошо, — бесцветно ответил я, думая над словами цыганки. — Поехали уже. Я устал.
По приезду в имение я не стал заходить к матушке, а сразу поднялся к себе в спальню. День выдался очень насыщенными, и у меня уже не было сил даже думать. Все завтра! Не зря говорят, что утро вечера мудренее.
С этой мыслью я завалился в кровать, по самый нос зарылся в теплое одеяло. И мгновенно заснул без сновидений.
***
Хмурое утро встретило меня холодом и мокрым подоконником — забыл закрыть окно на ночь. Дождь поприветствовал меня дробным стуком капель в стекло, навевая легкую грусть.
Желая отвлечься от непогоды, я привел себя в порядок и спустился в столовую. Матушка уже была там и весело болтала с Лизонькой.
— Доброе утро, ваше сиятельство! Подать вам завтрак? Сегодня Анисий приготовил кашу, вашу любимую! — затараторила улыбчивая горничная.
Я кивнул, и она побежала на кухню. На столе уже стояли приборы и блюдо с выпечкой, поэтому я сел и сразу цапнул румяный пирожок. Надкусил и подумал, что с таким питанием, я скоро стану круглым, как сдобная ватрушка.
— Отец приезжал? — спросил я Марию Федоровну.
— Да, вернулся поздно ночью, после вас с Василием. Даже ужинать не стал. Упал на кровать и сразу уснул.
— Он еще дома? Хотел обсудить с ним, как я съездил в охранку.
— Уже уехал, — всплеснула руками она. — Но письмо от них видел, сказал, что заедет. А как прошла твоя встреча с ними?
Я закатил глаза, всем видом показывая свое впечатление от встречи. Матушка засмеялась и попросила рассказать подробно.
— Приехали, мне предложили единственный стул. А потом этот офицер Цацкий, начал меня допрашивать.
Лицо матушки вытянулось и в глазах появилось беспокойство. Но я покачал головой.
— Он спрашивал про тип магии у всех, кто был в доме, а потом спросил, где мы находились в момент убийства Дубского.
— И что ты ответил? — затаив дыхание спросила она.
— Что сначала нужно разобраться, как его убили, а потом искать виновного, а не наоборот.
— Ох, чувствую, затянется дело, — посетовала Мария Федоровна и пододвинула ко мне пиалу с вареньем. — А потом что было?
Наш разговор прервала Лизонька с подносом. Она поставила передо мной миску со сладкой кашей и налила чай. Заодно положила свежих булочек на блюдо. От них шел такой аромат, что у меня рот мгновенно наполнился слюной. Когда она ушла, мы с матушкой возобновили беседу.
— Мы были на ярмарке! — сказал я. — Там столько всего интересного! Скоморохи, торговцы, видел даже как поймали воришку!
— Надо и нам с отцом съездить, а то сижу тут, скоро разучусь с людьми общаться, — со смехом сказала она.
— А еще Василий познакомил меня с артефактором.
— С Антоном Юрьевичем?
— Знаешь его?
— Кто ж его не знает! Из самой столицы к нему едут за товаром. Но характер у старика уж больно вредный и нелюдимый. А голос, — она покачала головой, — будто по сердцу режет.