— Не помер же? — тихо усмехнулась я. — Это не так страшно, как ты думал? Ведь даже ничего нигде не подохло и гром среди ясного неба не разразился. И даже в палисаднике цветы не завяли.
— Ты первая, на кого магия дома не отреагировала… — прошептал Накануар, но тут же замолчал, словно совершил ошибку. — Поднимайтесь, ваше высочество, я покажу вам кое-что интересное. Думаю, вы сможете лучше меня разобраться, в вопросе, что вообще это такое.
— Вот, это уже совершенно иной диалог, — я удовлетворившись таким положением дел, последовала за ним.
Куда мы шли я не интересовалась. Просто молча двигалась за ним по длинным извилистым коридорам замка, которые петляли и закручивались странным образом, создавая иллюзию лабиринта. Скорее всего, так казалось только мне, как посторонней, а на хозяина замка, магия никоим образом не влияла и позволяла ему спокойно ориентироваться в пространстве. Если бы я захотела вернуться сюда самостоятельно, то не смогла бы этого сделать, как бы не старалась. Чары странного дома были намного сильнее, моей внутренней энергии, которая позволяла мне сопротивляться постороннему влиянию.
Единственное, что я понял заключалось в том, что мы двигались по восточному крылу замка в самую его глубь. О чем свидетельствовал ковер пестрого сиреневого цвета и несколько знакомых картин, которые я успела приметить на входе в этот изменчивый мир. Вскоре Никануар остановился перед массивной дверью из черного дерева, обитого серебряными медальонами. Такие обычно на кладбищах использовались или в ведьмовских ритуалах, но на двери… Это что-то новенькое, такого их применения я еще не видела. И это интриговало. Тяжелая и массивная створка, перед хозяином замка, отворилась сама собой, хотя с виду казалась неприступной и давно неиспользуемой…
Впрочем, внутри было вполне ожидаемо. Мрачно и темно… Причем до такой степени, что легко можно было сломать себе шею на ровном месте. Слышался писк летучих мышей и шелест их перепончатых крыльев. Так что пришлось поднапрячь магию и заставить глаза перейти на ночное видение. Немного боли, и я уже с легкостью могла различить, паутину, висевшую повсюду. Если честно, то даже мне сделалось жутко, и я невольно прижалась к шерстяному боку Накануара. Ведьма я или не ведьма, но такой страсти я даже на тренировках не встречала. А королева драконов не скупилась на выдумки.
— Только не говори, что ты боишься темноты? — насмешливо произнес тот. — Ни за что не поверю после того, как ты видел меня и даже бровью не повела. Давай, рассказывай, чего удумала в очередной раз и чем мне это может аукнуться.
— Боюсь, — тихо вздохнув, я, никак не отреагировав на насмешку, прижалась еще теснее. — С детства не любила все мрачное и темное. В темноте прячутся всякие чудовища. Даже если их там нет, мозг все равно дорисует.
— Никого тут нет, кроме нас, — проворчал Накануар, но отстраняться от мелко трясущейся меня стал. — Так что можешь успокоиться. Главный монстр тебя не сожрет, это ты на меня тут покушаешься изо дня в день.
— Просто отец закрывал меня в склепе каждый раз, когда считал, что я ослушалась его слов, — тихо проблеяла я, — а в три года, это местечко еще не тем кошмаром покажется. Потому, потерпите уж, ваша милость, иначе потом будете объяснять Альянсу, как меня до гроба допекли.
С тяжелым вздохом мужчина снял со стены чадящий факел, который вдруг сам вспыхнул в его лапах. После чего он подтащил меня к грязной тряпке и откинул в сторону портьеру, которая оказалась изрядно так, поеденна молью, и больше всего напоминала дырявые подштанники нашего конюха, нежели что-то ценное. Но самое интересное было не это, а огромный портрет вековой давности, проявившийся в свете тусклого факела. На нем был умело изображен красивый мужчина, статный, грациозный. Возможно, еще не мужчина… Но уже и не юноша…
Миловидный, широкоплечий и статный, с волнистыми каштановыми волосами, лежащими аккуратной волной и смешно завивающиеся на чупе. С ясным взглядом золотисто-карих, почти янтарных глаз. С легкой, ироничной улыбкой на соблазнительно пухлых губах. Он словно сошедшее божество, взирал на простых смертных с гримасой легкого пренебрежения. Словно весь мир должен приклоняться перед его красотой. И я была согласна с таким взглядом на мир. Он на самом деле был предметом мокрых снов любой барышни, хотящей замуж за аристократа. Прям эталонный образец, по которому можно было мерить других.
Рядом со мной раздался скрежет зубов и Накануар резко отвернулся, словно был не в силах поспорить с портрет. Мужчина кинул на меня предостерегающий взгляд и чуть отошел назад, оставляя в покое. Я же вновь вернула все свое внимание нарисованному на холсте пареньку. Рассматривала то, с какой грацией и изяществом был запечатлен на нем мужчину. Художника, который так мастерски изобразил Графа на портрете, надо было премировать за труды. Я все пыталась понять, что меня смущало и никак не могла отвести взор. Накануар был поистине прекрасен… Но что-то все равно не давало мне покоя.
— Это ведь ты? — тихо осведомилась я у мужчины. — Таким был ты до того, как ведьма из Альянса наложила на тебя заклятье в качестве мести за поруганные чувства к твоему отцу? Или это твой отец, из-за которого ты теперь страдаешь? Я просто немного в прострации и не ясно мыслю.
— Я, — ответил Накануар с тоской и обреченностью. — Таким был… Когда-то давно, кажется в прошлой жизни.
— Слушай, а мне очень даже нравится, — присвистнула я, — с таким красавчиком два года жить, меня устраивает больше, чем с нынешней версией тебя. Не в обиду, конечно, будет сказано.
— Вот только это единственное воспоминание о моей былой внешности, — с горечью сказал монстр. — И обратно уже не вернусь.
— Ну опять же, это ты так думаешь, на деле же все по-другому, — фыркнула я и постаралась не рассмеяться. — Повторяю еще раз, любовь для ведьмы это не о высоком. Это о самом плотском и низменном что есть. Потому все обратимо и без особых последствий.
— Не трави ты мне душу, своими словами, — Накануар лишь глаза в ответ закатил. — Я знаю, что чары ведьмы слишком опасная вещь. Двух жен моих на тот свет уволокло, а я с ними ласков был, да обходителен. Так нет же, магия паршивая, змеей, все равно до них добралась.
— Разбирался бы ты в той магии и понимал бы в ней хоть что-то! — резко шагнув к нему, я приложила губы к его мокрому носу. — Ты просто не знаешь, как правильна действовать во время колдовства. И от чего мерли твои женушки. Не от ведьминой силы, а от обмана. Змея в нашем деле символ коварства и пустых надежд.
— Ты что творишь сумасшедшая, — Накануар недоверчиво воззрился на меня, как на очередное чудо света. — Ну да, не знаю! Я столько книг перечитал, что тебе и не снилась. Скажи еще, что сила твоя способна разрушить проклятие.
— Прекрати язвить, тебя это совершенно не красит, — спокойно сказала я ему, делая еще один шаг. — Лучше обрати внимание на то, что это я потомок той самой ведьмы. Пусть и не совсем прямой, а по какому-то там колену. Но как видишь, моя сила резонирует с ее и никаких змей не появляется.
— Ты не можешь сейчас серьезно рассуждать о том, что тебя кровь убережет от влияния моего проклятия, — растерянно прошептал он.
— Почему нет? — удивленно посмотрела я ему в глаза. — Ведьмино колдовство наука тонка и повторяю еще раз, любовь для ведьмы не волшебная сказка с прекрасным принцем. А жестокая история о том, почему в каждой прекрасной принцессе в один момент рождается та еще стерва.
— Ты сейчас на свою прабабку намекаешь? — иронично изогнул он бровь.
— Потому что ты страшный монстр и злобное чудовище, не доверяющее людям, сейчас впервые попал в точку, — засмеявшись я отскочила от него. — Пусть она и не была ведьмой, но ее привела сама магия. А потом… Ну, потом появился Альянс. И первые ведьмы нашли свой дом. Поняли, как обуздать сумасшествие и создали дом для всех.
— Все равно это чушь, — ухмыльнулся Накануар, — как бы не было обидно это признавать, но в том направлении я тоже искал. Не поверишь, но были те, кто готов был лечь со мной в одну постель, даже в подобном облике. Можешь не утруждаться нравоучениями. И девственниц, и не девственниц, всяких хватало. Но как я был в шубе меховой, так в ней и остался.