Прорубь
И вновь я в прорубь интернета
Ныряю прямо на крещенье,
Я превращаюсь в точку света,
Привычным стало превращенье.
Ищу любовь, ищу я муку,
Которые вернут мне сердце,
Но нахожу всё ту же скуку,
Расчёт, порок – за каждой дверцей.
По коридорам, галереям
Я прохожу, спеша к чему-то,
И так стремительно старею,
И не могу свой сон распутать.
Но страшно мне и пробужденье —
Холодной комнаты пустыня.
Продлись прекрасное виденье
В необозримой паутине.
Мне бы
Смелость травы бы мне пробивающей землю,
Смелость травы бы мне,
что любую почву приемлет.
Цельность бы мне ручья,
что любые проходит преграды,
Цельность бы мне ручья,
что един от родника до океана прохлады.
Слаженность мне бы садовой розы,
точнее её бутона.
Где же садовник мой? Белым листом икона.
Мне чистоту бы пальчиков пухлых новорождённого,
Всё что угодно, всё, что угодно,
но не отчаянье приговорённого.
В каждой книге есть снег
Снег отступает и земля открыта.
И ночь съедает день без аппетита.
Ручей, на звёзды глядя, стекленеет.
Надежда друга обрести – слабеет.
Я нежность в прошлое отправил бандеролью,
Костюм безумца ветер мне готовит,
Я наступаю на блестящий лёд,
Как на отчаянье, что душу мне взорвёт.
Страх и страсть
Что чувствую? Внутри – и страх и страсть,
Страх не даёт счастливым быть,
Страсть не даёт упасть.
Что чувствую? Внутри – и боль и суету,
Боль не даёт себя любить,
А злюсь – полынь во рту.
На что я зол? На эту моль,
Что жрёт душевный скраб,
Телесная пугает голь —
И я заботы раб.
Усталый раб, безвольный раб,
Я прячу в сон свой день,
Безумию любому рад,
Мне сна не одолеть.
Что чувствую? Да только страх,
Что я уже пропал,
Я как кощей над златом чах,
Пока мой дух скучал.
Похлёбка, койка, интернет,
Стихи ушли, как слёзы.
Пусть входит в комнату рассвет,
Мне просыпаться – поздно.
Ветер
Сильный ветер из оконных стёкол
Пузыри с утра пытался выдуть,
Было так в квартире одиноко,
Будто даже вещи скоро выйдут.
Сильный ветер повалил столбы,
Лопнули, как струны провода,
Рвался дух, как пепел из трубы
И безвольный нёсся в никуда.
Солнце выжгло светлых глаз белки,
Почернели, словно снег весной.
Словно смерть и юность – далеки,
Словно боль и жизнь – близки с тобой.
Краб
Я тёмен и дремуч, я слеп и слаб,
Как том философа немецкого раскрытый,
Я медленно ползущий к морю краб,
С клешнёй, зажавшей полный сердца свиток.
О, моря мир, о, мрамор глубины,
Прими моё засушенное тело,
В тебе до жизни созревают сны,
В тебе до плоти и любовь созрела.
На дно лагуны камнем опущусь,
Ты – только лоно, вечности невеста,
И, может быть, я тоже превращусь
У новой расы в орган неизвестный.
Красота до мрака
Пленительна любая красота,
Но женская – пленительна до мрака.
Отчаянна последняя черта,
Когда и губы смяты, как бумага.
И сброшена уже одежд листва;
И лона мох окутан паутиной,
И паучок, растущий, как трава,
Стремится прямо в мира сердцевину.
О, как остры у красоты все жала,
Как бабочек сто тысяч хоботки,
Они сосут напиток сердца алый,
И гибнут сотнями под тяжестью руки.
Ладонь имеет собственное зренье,
Ресницы-гусеницы бьются в кулаке,
Их выпустишь – и разлетятся тени,
Царапнут сожаленьем по щеке.
Как будто с клёна содрана кора,
Как лунные стволы мерцают ноги,
От гладкого и сонного бедра
Взгляд ужасом и судорогой сводит.
Красота – крапива
Твоя коса, как жгучая крапива,
Я пью твоё присутствие, как пиво,
Но не могу достаточно быть пьяным,
Чтоб отыскать пороки и изъяны.