— А что делать со старым секретером, Леди Истербрук? — кивает Томас в его сторону.
— Не знаю, — пожимаю плечами, — Сожгите на заднем дворе.
— Но, Леди Истербрук! Жалко же, — восклицает старик и недовольно поджимает губы.
— Ой, Барберри, делайте, что хотите, только уберите его с глаз моих прочь, — досадливо морщу нос. Мне не приятно видеть проявление собственной слабости. Радует одно — Генрих теперь о ней точно не узнает.
Мужчины подхватывают старый стол и выносят из кабинета, а я принимаюсь аккуратно раскладывать вещи мужа с маниакальной точностью по своим местам. Настольная лампа, канцелярские принадлежности, непрочитанная утренняя газета, ненавистная фоторамка и колье из розовых бриллиантов. Все еще в доме, все еще неизвестно для кого купленное.
Только задвигаю последний ящик, как в дверном проеме появляется миссис Кентберри:
— Леди Истербрук, разрешите накрывать ужин? — спрашивает женщина, а я отрицательно мотаю головой.
— Сегодня ужин отменяется. Генрих на работе, а мне, пожалуйста, подайте чай в спальню.
Наверняка слуги уже знают, что Генри ушел из дома с вещами еще вчера, но я, то ли из-за глупости, то ли из-за нехватки смелости, боюсь признать это вслух.
— Как пожелаете, ваше сиятельство. И позвольте уточнить обеденное меню на четверг. Вы говорили, что ожидаете гостей, графа и графиню Сомерсет, — замечаю в руках у кухарки блокнот и ручку.
Совершенно позабыла про предстоящий визит графской четы. Липкий страх пробегает по спине, я все еще не готова признаться в крахе собственного брака.
— Да-да, все в силе, давайте согласуем меню, — уверенно киваю я и приглашаю миссис Кентберри располагаться в кресле напротив.
Женщина вносит какие-то уточнения в меню, а не могу дождаться, когда она покинет кабинет, чтобы сразу же набрать сообщение Генриху: «В четверг на обед явятся граф и графиня Сомерсет. Как мне объснить твое отсутствие? Важные дела или болезнь?». Ответ приходит сразу же: «Не переживай. Я тебя не подведу. До встречи на обеде».
Следующим утром в машину к Барберри садится графиня Даор, а у дверей агентства выходит уже миловидная шатенка Донна Хендрикс. Внешность Донны похожа на мою истинную, только немного приукрашенную. Нос меньше, глаза и губы больше, скулы выше, в общем, все по общепринятому обществом шаблону.
Следующим утром в машину к Барберри садится графиня Даор, а у дверей агентства выходит уже миловидная шатенка Донна Хендрикс. Внешность Донны похожа на мою истинную, правда немного приукрашенную. Нос меньше, глаза и губы больше, скулы выше, в общем, все по общепринятому обществом шаблону.
Забираю документы в белом конверте на имя «Донны Хендрикс» и возвращаюсь домой под маской племянницы Барберри.
— Кто будет менять масло, а кто перебирать двигатель? — в игровой форме спрашивает Томас, будто перед ним по-прежнему стоит пятнадцатилетняя девчонка.
— Конечно, я все возьму на себя, дядюшка, отдыхайте, грейте ваши косточки на солнышке, — улыбаюсь и ловко открываю капот.
Мне необходимо встать на цыпочки, изо всех сил вытянуться вперед и едва ли не забираться с коленями на бампер, чтобы дотянуться до двигателя. Когда я была маленькой, Барберри заботливо подставлял мне крохотную табуретку, но сейчас, в мои годы, на маленьком стульчике стоять не солидно.
Вытаскиваю масляный щуп, осторожно открываю емкость для масла и пока делаю это, умудряюсь перепачкать все пальцы. Склоняюсь над капотом еще ниже и медленно опускаю щуп, стараясь держать его вертикально. Подхожу к вопросу смены масла ну очень ответственно!
— Добрый день, Барберри! — раздается голос мужа за моей спиной.
Я замираю с щупом в руках и не дышу.
— Здравствуйте, сэр, — вежливо откликается Томас.
— Какой живописный пейзаж открывается! — довольно присвистывает Генрих и добавляет, — Сколько здесь живу и ни разу не замечал!
Поднимаю взгляд наверх и в кривом отражении крышки капота замечаю, что голова Генриха повернута в мою сторону! Смесь злости и стыда окрашивает мои щеки в алый цвет.
— Вам виднее, сэр, — хмыкает Барберри, сдерживая улыбку.
Ему смешно, он-то знает, что мой бессовестный муж только что самым наглым образом облапал взглядом свою собственную жену. Но Генрих! Как он мог! Никогда бы не подумала, что он может вести себя столь распущено!
— Где достопочтенная Леди Истербрук? — наконец вспоминает о моем существовании драгоценный муженек.