В спешке подписала документы и уехала в закат. Вот только вопрос, уехала одна или с мозгляком Иеном?
Новый удушливый приступ злости схватил Генриха за горло. Он подошел к столу и принялся пролистывать документы по разводу. Интересно, если он изорвет их в клочья, а потом спалит дотла, это исправит ситуацию?
Ответ Генриха не радовал, поэтому он просто сгреб все бумаги в верхний ящик стола до лучших времен, когда будет способен трезво мыслить.
Была еще одна вещь, которая выворачивала его на изнанку — мужчина не понимал, где совершил просчет. Странности в поведении Дианы обнаружились еще во время благотворительного вечера, тогда Генрих предположил, что все дело в колье из розовых бриллиантов, которое он не выкупил на торгах. Ему казалось, что Диана не в восторге от слишком броского украшения, но почуяв неладное, сразу же принялся исправлять ситуацию. Задержался на вечере под предлогом игры в вист и, стоило Диане сесть в машину, сразу же кинулся на поиски промышленника, который купил лот. Быстро нашел с ним общий язык, предложив небольшую компенсацию в счет причиненных неудобств, и колье было у Генриха в кармане.
А что, если колье здесь совершенно ни при чем? Тогда в чем дело? Генрих еще раз принялся прокручивать в голове события того вечера.
До начала танцев все шло хорошо. Не могла же Диана обидеться на то, что он не пригласил ее на первый танец? Глупости. Она отправилась в дамскую комнату, а его отвлекла графиня Сомерсет, да так хорошо отвлекла, что он упустил жену из виду и заметил только Наташу, выходящую из дамской комнаты.
— Ты не видела, Диану? — сразу же поинтересовался он у своего секретаря и только после этого заметил, что лица на ней не было.
— Н-нет, в туалете никого не было, я там была одна. Точно вам говорю, сэр, — сразу же откликнулась девушка.
Генрих знал, что это совсем не его дело, но иначе поступить ему не позволяла совесть:
— Наташа, что-то случилось? Тебя кто-то обидел? — отвел он ее в сторону.
Наташа попросила шефа достать пригласительный билет на благотворительный вечер, Генрих, конечно же, предупредил, что высшее общество не всех встречает с распростертыми объятиями, но иных причин для отказа не нашел, тем более у Николаса имелся свободный билет.
— Н-нет, сэр, все в порядке! — чуть ли не плача убеждала его она. Получилось до того неестественно, что Генрих закатил глаза.
— Я жду.
— Мистер Истербрук, это мои личные проблемы, — насупилась девушка, — Но вы были правы в одном, это была глупая затея с приглашением. В следующий раз обязательно воспользуюсь вашим советом и буду сидеть дома, — клятвенно заверила Наташа, и у нее даже получилось выдавить из себя жалкую улыбку, — Я уже такси вызвала.
— Как знаешь, — пожал плечами Генрих, не считая нужным вдаваться в подробности, — Но от меня ни на шаг. Поняла?
— Так точно, сэр, — живо кивнула девушка и положила руку на предоставленный ей локоть.
Диана нашлась довольно быстро, в компании маркиза Маскотта. Она стояла и смеялась над его несмешными шутками. Еще тогда Генрих ощутил редкостное раздражение и всю неправильность ситуации, но сейчас он видел в общении Дианы и Иена двойное дно, ему даже стал мерещиться заговор за спиной.
— Глупости, Диана не способна на предательство, — успокаивал он себя, потирая виски, — Моя Диана не такая.
И перед его глазами тут же пронеслась сцена из приемной Николаса — его жена на груди маркиза Маскотта в поисках утешения.
— Или Диана вовсе не твоя, а ты дружище — рогоносец, — усмехнулся Генрих своим мыслям и вытащил небольшую фотографию из ящика стола. На ней была изображена настоящая Диана без иллюзии, с узким лицом, тонкими губами и чуть большеватым носом. Такая неидеальная, и такая прекрасная.
Если бы Диана только знала, что у Генриха хранится эта старая фотография, то точно рассердилась и обиделась на него, а может и убила бы своим фирменным ледяным взглядом. Он осторожно провел пальцами по ее лицу и вспомнил те времена, когда герцог Даор предложил заключить помолвку. Генрих Истербрук с самого начала знал, что просто не будет.
— Диана замечательная. Из нее получится идеальная жена, но я бы, на вашем месте, Генрих, присмотрелся к моей дочери получше, — подмигнул ему мужчина.
Генрих не придал значения этим словам. Улыбнулся, конечно, кивнул в знак согласия, но следовать совету не спешил. Для него на первом месте всегда была работа. Не будешь работать — не добьешься в жизни ничего. Остановишься на достигнутом— упустишь то, что заработал. У Генриха было достаточно женщин, но ни одна из них не зацепила его, и ни к одной из них он не спешил привязываться. Не собирался поступаться своим принципам он и в отношении Дианы.